В фармацевтике есть один прием, который используют, чтобы помочь человеку проглотить горькое и неприятное лекарство: оно помещается в специальную оболочку, которую нужно поглотить, не разжевывая. Тогда ребенок, которому дают такую пилюлю, думает, что его угощают конфетой.
Нечто похожее происходит сейчас, когда движение в защиту жизни стало реальной силой в российском обществе и Церковь уже 25 лет Церковь открыто говорит об аборте; дети, рожденные после того, как их мам отговорили от детоубийства, выросли и сами имеют детей. Противодействие абортам включено в число задач, официально признанных Русской Православной Церковью. В епархиях существуют группы, которые занимаются просвещением, центры кризисной беременности. Есть ряд общественных организаций, которые также занимаются защитой жизни. Мало того, и медицина, и государственная власть признают наличие проблемы и по своему пытаются её решить. Идея противодействия абортам популярна в церковной среде, хотя, естественно, у многие разное видение как самой проблемы абортов, так и путей ее решения.
К сожалению, далеко не все гладко в движении в защиту жизни, а именно, в последнее время «пролайфом» заинтересовались активисты разного толка и это хорошо видно по бурлению страстей в блогосфере и на митингах. Нетрудно было предвидеть, что на волне общественного интереса движением заинтересуются с иными целями, чем, собственно, сама борьба с абортами.
В первую очередь мы заметили интерес к движению националистов, если быть точнее, нацистов и так называемых «майданщиков». Действительно, на первый взгляд, националисты против абортов, хотя не все так однозначно: при Гитлере, например, аборты были запрещены (избирательно). Помню, в ходе одной беседы ко мне подошел один националист и сказал: я вас поддерживаю, но! Я не против абортов у … и далее назвал группу лиц, у которых аборты, по его мнению, приемлемы. Не нужно быть продвинутым политологом, чтобы понять, что националисты используют пролайф в своих целях, отличных от наших. Поэтому неудивительно, что среди «пролайферов» можно увидеть и украинских, и российских экстремистов, вплоть до явных фашистов и расистов. Нет также нужды доказывать, что один-два националиста в наших рядах могут «умножить на ноль» саму возможность цивилизованного диалога о судьбе детей до рождения. Кроме того, наиболее радикальные «пролайферы» так увлекаются протестами, что превращаются в силу, направленную непосредственно против правительства и Священноначалия, не догадываясь, что могут стать предметом манипуляции. Так, в рядах борцов с абортами стало появляться все больше представителей так называемого «альтернативного православия» — неканонических групп, которым нужна база для самоутверждения. В общественных активистах они видят рычаг, с помощью которого можно влиять на ситуацию в России и Русской Православной Церкви.
Риски для движения в защиту жизни состоят и в том, что движение привлекает на свою сторону много людей, особенно молодых, зараженных духом неконструктивного протеста, протеста ради протеста. Революционный настрой, склонность к критике являются возрастными особенностями определенного периода в жизни большинства людей, человек в этом периоде своей жизни как бы ищет против чего ему протестовать, против кого бороться — и находит нишу в соответствии со своими склонностями, воспитанием, религией. К сожалению, зачастую словесная агрессия противников абортов обрушивается на врачей и женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, а также на всех, кто не разделяет их энтузиазм. Они готовы обвинить в убийстве чуть ли не всех, кто не разделяет их подхода. Но в деле защиты жизни чистый протест, а тем более агрессия, приносит мало пользы, тогда как настоящая работа связана не с подготовкой революции, а с просвещением, благотворительностью и сотрудничеством с законодателями. Сейчас создается система просвещения и центров защиты материнства, которые не связаны с протестной активностью.
Второй группой, которая испытывает интерес к движению в защиту жизни — секты, оккультисты, различные течения и просто странные люди, иногда с явными отклонениями в поведении. Хотя сложно дать определение понятию «секта» или «оккультизм», но, тем не менее, проблема замечена многими и вызывает беспокойство… Люди, практикующие оккультизм, подверженные суевериям, зараженные революционным настроем, профессиональные грантоеды — приносят с собой весь этот багаж в церковную жизнь под благим предлогом. Предельно радикализуя свои требования, они создают атмосферу невозможности общественного диалога и участия в законотворческом процессе. Ярким примером тому было провокационное поведение некоторых представителей этого движения в ответ на предложение Патриарха Кирилла о выводе абортов из ОМС: «Патриарх за платные аборты!», — говорили они.
Конечно, наше общество отличается разнообразием и никому не возбранено участвовать в спасении жизни нерожденных детей по-своему, но, тем не менее, для православных важно, чтобы такое значимое общественное движение не стало своего рода шлюзом, через который в церковную жизнь врываются сомнительные идеи.
Прот Максим Обухов
