По мнению 13% россиян, сегодня не существует обстоятельств, оправдывающих прерывание беременности, в 2015 году аборты недопустимыми считали 5% сограждан, свидетельствуют данные опроса ВЦИОМ.

В свою очередь 36% россиян полагают, что женщина имеет право на аборт при любых обстоятельствах, если сама этого хочет, а 43% опрошенных считают прерывание беременности оправданным, если есть угроза жизни.

Результаты исследования показывают, что более трети россиян (36%) убеждены в обязанности со стороны государства принимать меры по предотвращению абортов, каждый второй (51%) против каких-либо регулирующих мер.

В опыте прерывания беременности признались более четверти российских женщин, участвовавших в опросе (29%).

По данным ВЦИОМ, почти две трети женщин (60%) имеют знакомых, которым приходилось делать аборт, среди мужчин 38% респондентов сообщили, что имеют знакомых женщин, прерывавших беременность.

Всероссийский опрос был проведен 29 мая 2022 года среди 1600 респондентов в возрасте от 18 лет.

Источник: interfax-religion.ru

Статья публикуется в рамках общецерковной дискуссии об этических проблемах новых репродукивных технологий и допустимости предлагаемого благословения на ЭКО. Ряд выступлений в защиту ЭКО цитируют частные недоказанные мнения тех или иных авторов, предполагающих, что пренатальная смертность составляет около 70%. По их мнению, это оправдывает так называемое «православное ЭКО» (ЭКО с определенными ограничениями). Ведь, если смертность эмбрионов в естественных условиях и при искусственном оплодотворении близка по порядку, то, следовательно, ЭКО не приводит к массовой гибели детей до рождения в сравнении со здоровыми парами. Статья представляет собой исследование автора, которое доказывает, что мнение о сверхсмерности эмбрионов естественных условиях необосновано, и, по крайней мере, является предметом дискуссии, а не подтвержденным фактом. В доказательство приводятся данные о системных ошибках в методиках подсчета, большом разбросе показателей и противоречивых выводах. Цитирование устаревших (20-летней давности) статей с недоказанными гипотезами и попытка повлиять таким образом на важные соборные решения Русской Православной Церкви не прибавляет дискуссии честности и объективности.

Статья приводится в сокращенном виде и носит ознакомительный характер. Полный текст и более детальная библиография доступны в английском оригинале.

Впервые опубликовано 25 Ноября 2016 г. Сведения об авторе Гэвин Э. Джарвис (Gavin E. Jarvis Department of Physiology, Development and Neuroscience, University of Cambridge, Cambridge, CB2 3EG, UK)

Краткое содержание.

Сколько человеческих эмбрионов умирает между оплодотворением и рождением в естественных условиях? Широко признано, что естественная смертность эмбрионов человека высока, особенно в течение первых недель после оплодотворения, при этом часто заявляются общие пренатальные потери 70% и выше. Однако первые внешние признаки беременности проявляются через две недели после оплодотворения с пропущенным менструальным циклом, и установить судьбу эмбрионов непросто. Расчетам дополнительно мешает отсутствие данных об эффективности оплодотворения в естественных условиях. Для обоснования количественных требований относительно потери эмбриона используются четыре различных источника:

1) гипотеза, опубликованная Робертсом и Лоу в журнале «Ланцет», широко цитируется, но не имеет практической количественной ценности;

2) анализ таблиц смертности дает последовательные оценки клинической потери беременности, но не может пролить свет на потери на более ранних стадиях развития;

3) исследования, в которых измеряется хорионический гонадотропин человека (ХГЧ), выявляют потери на второй неделе развития и позже, но не раньше; и

4) классические исследования Хертига и Рока предлагают единственное прямое представление о судьбе человеческих эмбрионов в результате оплодотворения в естественных условиях.

Повторный анализ данных Хертига показывает, что его оценки скорости оплодотворения и ранней гибели эмбрионов весьма неточны и ставят под сомнение достоверность его численного анализа. Недавний повторный анализ данных исследования ХГЧ пришел к выводу, что примерно 40-60% эмбрионов могут быть потеряны между оплодотворением и рождением, хотя это будет существенно варьироваться от женщины к женщине. В заключение следует отметить, что естественная смертность эмбрионов человека ниже, чем это часто утверждается и широко признается. Оценки общей пренатальной смертности в 70% или выше преувеличены и не подтверждаются имеющимися данными.

Вступление

Ранняя смертность эмбрионов человека представляет значительный интерес не только для биологов-репродуктологов и врачей-репродуктологов, но и для философов, теологов, юристов. В частности, беременность и рождение детей имеют огромное и личное значение для многих женщин и их семей. Как и в случае со всеми биологическими процессами, ничто не работает постоянно, и неспособность зачать ребенка, прерывание беременности являются обычными проблемами. Однако среди авторитетных научных публикаций, включая учебники по медицине и репродуктивной биологии, научные обзоры и статьи о первичных исследованиях, оценки смертности удивительно различаются и включают: 30–70%, 50% , 75% до и во время имплантации; 50% , 73%, 80% сдо 6-й недели; 75% до 8 недели; 70% в первом триместре; 40–50% в первые 20 недель; и 46%, и т.д. (точные цитаты приведены в оригинале, примечание переводчика). Разница в этих оценках поразительна, а масштаб некоторых из них неправдоподобен. 90%-я внутриутробная смертность подразумевает максимальную фертильность живорождений 10%, и только тогда, если все остальные стадии репродуктивного процесса являются на 100% эффективными. Наблюдаемая оплодотворяемость человека низка по сравнению с другими животными, но примерно на уровне 20–30% она все же выше, чем следует из такого высокого уровня смертности эмбрионов. Такие непоследовательные оценки потери беременности не обнадеживают и не обеспечивают прочной основы ни для количественного понимания естественной репродуктивной биологии человека, ни для беспристрастной оценки искусственных репродуктивных технологий. Таким образом, эти расходящиеся и чрезмерные ценности требуют тщательного изучения свидетельств, подтверждающих их. В этой статье я идентифицирую и повторно оцениваю опубликованные данные, которые способствуют утверждениям о естественной смертности эмбрионов человека. Используя имеющиеся данные, я пытаюсь ответить на вопрос: «Сколько человеческих эмбрионов умирает между оплодотворением и рождением в естественных условиях?»

читать далее

Опирается ли Конституция РФ на действующее право?

В этой связи вспоминается старый анекдот о разговоре клиента с юристом: «Адвокат, скажите, я имею право?». – «Имеете». – «Значит, я могу?» – «Нет, не можете…».

Говоря об изменениях Конституции, необходимо сделать анализ соответствия декларируемых в ней прав и механизмов их реализации.

Основные права, закрепленные в основополагающем законе страны – это основы конституционного строя (глава 1) и права и свободы человека и гражданина (глава2).

Статья 15 Главы 1 Конституции РФ провозглашает, что Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. «1. Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. 2. Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы. 3. Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения. 4. Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

В этой связи необходимо поднимать вопрос о самом главном праве ребенка – праве на жизнь (см. интервью с членом Московской коллегии адвокатов Л.О. Павловой и статью Н.И. Беседкиной в № 4 за 2006 г. журнала «Государство и право»).

Глава 2 Конституции РФ говорит о правах и свободах человека и гражданина. В частности, ч. 2 ст. 17 гласит, что основные права и свободы неотчуждаемы и принадлежат человеку от рождения. Ст. 18 подтверждает, что права и свободы являются непосредственно действующими. Далее, в ч. 1 ст. 20 сказано, что каждый имеет право на жизнь.

При рассмотрении соотношения других нормативных актов и законов, можно видеть, что право на жизнь, к сожалению, в отношении защиты детей, является вторичным после имущественного права.

Данный факт противоречит как основам Конституции РФ, так и православным обычаям русского народа и религиозной культуре многих народов.

Чтобы доказать данную точку зрения, рассмотрим некоторые статьи и положения: Конституции РФ; Семейного Кодекса РФ; Гражданского Кодекса РФ; Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан»; Конвенции о правах ребёнка, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 20 октября 1989 года.

Итак. «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» (ст. 17 Конституции РФ).

Рождение – акт начала жизни. Исходя из непосредственного толкования слова «рождение», возникает вопрос, что же на самом деле следует считать началом жизни? Даже среди учёных на эту тему есть разногласия. Некоторые считают, что началом жизни следует считать пребывание в утробе матери. С точки зрения биологии, человек как биологический индивидуум формируется сразу после слияния родительских половых клеток, когда образуется неповторимый набор генов. Плод, находящийся в утробе матери, рассматривается в качестве физиологической части организма, которым он вправе распоряжаться по своему усмотрению. Как биологическая структура эмбрион не тождественен никакому женскому органу, поскольку он есть человеческое существо, растущее в теле матери. Эмбрион – «потенциальный человек».

Исследование позиции цивилистов, генетиков, эмбриологов, философов допускает вывод, что неродившийся и родившийся ребёнок – это только стадии развития одного и того же человека.

Эта точка зрения поддерживается православной религией (аборт – это смертный грех), национальными обычаями. Частично эта же точка зрения утверждается Российским и международным законодательством.

Различные правовые источники противоречат друг другу в части установления первоначального момента правоспособности ребёнка, связанного с его рождением.

В Семейном кодексе РФ (СК РФ) первоочередное внимание уделяется личным правам ребёнка, проистекающим из его семейного статуса: право ребёнка жить и воспитываться в семье (ст. 54), право на защиту (ст. 56), право на имя, отчество и фамилию (ст. 58).

Ст. 54 СК РФ может применяться к зачатым, но ещё не родившимся детям. В ст. 17 СК РФ содержится норма о недопустимости предъявления мужем требования о расторжении брака без согласия жены во время беременности и в течение года после рождения ребёнка. Это правило направлено на ограждение беременной и кормящей женщины от ненужных волнений и переживаний, а значит, и на охрану здоровья матери и ребёнка.

Согласно ст. 19 ГК РФ каждый гражданин имеет право на имя. Оно включает в себя имя, данное ему при рождении, отчество, фамилию, переходящую к потомкам. Семейный кодекс позволяет родителям, не состоящим в браке, подать совместное заявление об установлении отцовства до рождения внебрачного ребёнка. В заявлении родители подтверждают своё обоюдное согласие на присвоение ребёнку фамилии отца или матери и имени (в зависимости от пола ребёнка). Такое заявление регистрируется органом ЗАГСа и хранится на общих основаниях. Представляется, что таким образом наше законодательство охраняет право неродившегося ребёнка на Ф.И.О. Право знать своих родителей и право на их заботу вытекает и из требований ст. 7 Конвенции о правах ребёнка. Согласно ст. 1 Конвенции о правах ребёнка, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 20 октября 1989 года, «ребёнком признаётся каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону оно не достигает совершеннолетия ранее».

Начальный момент, с которого следует признать человека ребёнком, прямо не установлен.

Ст. 60 СК РФ наделяет каждого ребёнка правом на получения содержания от своих родителей или заменяющих их лиц. Представляется, что право на содержание относится и к зачатому, но не родившемуся ребёнку. В том числе, ст. 89 СК РФ позволяет жене во время беременности требовать от другого супруга предоставления алиментов в судебном порядке.

Ст. 3 Федерального закона «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей» от 19 мая 1995 г. предусмотрен ряд пособий: по беременности и родам, единовременное пособие вставшим на учёт в медицинском учреждении в ранние сроки беременности, при рождении ребёнка и пр. Представляется, что пособие по беременности выплачивается не только для поддержания беременной женщины, но и для соблюдения интересов неродившегося ребёнка.

Согласно Положению о порядке назначения и выплаты соответствующих пособий, утверждённому Правительством, единовременное пособие беременной, вставшей на учёт в медицинском учреждении в ранние сроки беременности (до 12 недель), выплачивается одновременно с пособием по беременности и родам. При этом отпуск по беременности и родам исчисляется суммарно, а единовременное пособие женщина получает после родов. Таким образом, единовременное пособие выступает как «особая плата за несделанный аборт».

В соответствии со ст. 36 Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан» (далее ОЗ), каждая женщина имеет право самостоятельно решать вопрос о материнстве. Под правом женщины самостоятельно решать вопрос о материнстве законодательство об охране здоровья граждан понимает исключительно право женщины на искусственное прерывание беременности или по-простому право на аборт. Под правом семьи на планирование законодатель в главе VII ОЗ указывает лишь право на контрацепцию, аборт, стерилизацию и искусственное оплодотворение. Эта услуга отнесена к медицинским и проводится в рамках программ обязательного медицинского страхования врачами учреждений, получивших лицензию на производство аборта (ст. 36 ОЗ). Праву женщины прервать беременность закон корреспондирует обязанность учреждений здравоохранения и их специалистов произвести искусственное прерывание беременности. Согласно ст. 41 Конституции РФ каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь, что подразумевает доступную медико-социальной помощи, оказываемой учреждениями здравоохранения, в том числе и при аборте.

Тем не менее, право на аборт нельзя считать правом на охрану здоровья. К тому же, аборт следует считать и нарушением ст. 19 Конституции РФ, которая гласит, что «мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации». Однако, с точки зрения Основ законодательства РФ «Об охране здоровья граждан», мужчина и женщина не равны при решении вопроса о праве на рождение ребенка. Этому препятствует право женщины самостоятельно решать вопрос об аборте. При этом в Семейном кодексе РФ чётко указано, что и семья, и материнство, и отцовство, и детство находятся под защитой государства. Вместе с тем, вопрос о материнстве, точнее о прерывании беременности, предоставляется решать женщине самостоятельно, полностью игнорируя мнение отца ребёнка и лишая его законных прав, что недопустимо.

Личное право женщины на искусственное прерывание беременности противоречит ещё и государственной декларации о защите детства и семьи, заключенной в ст. 38 Конституции РФ. О какой защите детства и семьи мы можем с чистой совестью говорить, если мать имеет право личным решением уничтожить и ребёнка и эту самую семью. А как быть с правом мужчины иметь сына или дочь, его естественного права на семью и потомство? Соответственно, те дети, правовое положение которых не является статусом ребёнка, автоматически теряют естественные права, в первую очередь, право на жизнь.

При этом, в соответствии со ст. 1116 ГК РФ, зачатые при жизни наследодателя могут призываться к наследованию. При наличии зачатого, но ещё не родившегося наследника выдача свидетельства о праве на наследство приостанавливается, а раздел наследства может быть осуществлён только после рождения такого наследника (ст. 1166, 1163 ГК РФ).

Следовательно, зачатый, еще не родившийся ребёнок, может выступать в качестве наследника ещё до своего рождения.

Итак, право на наследство у ребёнка закреплено задолго до его рождения.

К сожалению, законодательно закреплено задолго до его рождения и его право на смерть, что уже противоречит Конституции и нормам морали, поскольку право на жизнь должно быть ПЕРВИЧНЫМ правом человека.

Следует заметить, что в некоторых странах эта проблема решена законодательно.

• В Конституции Ирландии, принятой в 1990 г., закреплено «право на жизнь нерождённого». В Ирландии аборты запрещены, за исключением тех случаев, когда жизни женщины объективно угрожает опасность.
• Согласно ст. 15 Конституции Словацкой Республики от 1 сентября 1992 г., «человеческая жизнь достойна охраны ещё до рождения».
• Составной частью конституционной системы Чешской Республики является Хартия основных прав и свобод, ст. 6 которой охраняет жизнь ребёнка ещё до его рождения.
• По Уголовному кодексу Германии женщина должна осознавать, что неродившийся человек в каждой стадии беременности имеет собственное право на жизнь. Статьи, посвященные прерыванию беременности, отнесены к разделу 16 «Наказуемые деяния против жизни».
• Законодательство Голландии полагает, что ещё неродившийся ребёнок считается уже появившимся на свет, если эта презумпция соответствует его интересам.

Считаю, что устранение пробелов законодательства в части защиты приоритетного права ребёнка на жизнь, является важнейшей задачей специалистов в области права.

Устранить указанный пробел возможно только запретив женщинам делать аборты за исключением медицинских показателей и комиссионного заключения врачей.

Это важный государственный шаг, который повлияет на повышение рождаемости. Однако при отсутствии финансовой платформы для содержания и воспитания ребенка, страх за его и своё будущее, неизбежно толкнет женщин к так называемым «подпольным абортам».

…Чтобы право на жизнь стало не пустой декларацией, а реальным действующим правом, необходима национальная программа обеспечения детей от момента их зачатия (специальные условия для беременных; выплата декретного содержания должна удовлетворять реальным потребностям женщины – это и повышенное питание, и подготовка к родам, и оплата лечения) и выплата детского пособия, на которое женщина сможет жить сама и воспитывать гражданина России.

Иначе главное право на жизнь так и останется пустой декларацией.

Альбина Васильевна Волкова,
член Экспертно-консультационного совета при Комитете Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству, член Союза журналистов России, член Ассоциации юристов России

Источник: ruskline.ru

Обращение Союза православных педагогов за нравственное спасение детей России

Пока идет вооружение нашей страны, укрепляющее наш мировой престиж, одновременно внутри России укрепляются как бы невидимые силы врага, которым назначено прекратить существование России как свободного государства – навсегда!

Стратегами Холодной войны против России найден способ их скорой и окончательной победы над нашим народом. В стране в масштабе всего государства создана и успешно действует система противостояния детей родителям! Примерно за десять лет особыми мерами может быть уничтожена российская семья как изнутри, так и внешним воздействием специально подготовленных государственных органов. Уже действует стратегическая программа уничтожения целостности нации через разрушение семьи, а затем – разрушение государства. Этот процесс осуществляется в два этапа.

ПЕРВЫЙ ЭТАП, начат при Ельцине, когда по приказу его американских советников из государственной школы РФ законом(!) было изъято нравственное воспитание, и общегосударственная школа стала безнравственной, постоянно теряя воспитательные качества и возможность влияния на учащихся, о чём знают все учителя.

Тогда же одновременно с реформами по разрушению промышленности, сельского хозяйства и экономики страны прошли сокрушительные реформы по разрушению нравственности, воспитания и культуры, которые по силе воздействия на судьбу страны важнее всех реформ экономических, поскольку могут принять необратимый характер. На фоне материальных трудностей эти гибельные реформы никто не заметил.

При уничтожении общегосударственного нравственного воспитания началось организованное общегосударственное воспитание безнравственности – для уничтожения опоры патриотизма и ответственности личности перед обществом. Это достигается пропагандой вседозволенности, гедонизма («возьми от жизни всё!»), массового полового разврата всех форм (включая свальный грех, проникший в школы и детские дома), воспитанием корыстолюбия и всех видов рыночной морали – продажная совесть, продажная любовь, прагматическое обоснование предательства.

Вся эта работа осуществляется разрушителями России через печатные СМИ, радио, кино и с особой силой через телевидение, влияющее на каждую семью. Лукавый значок 18+ только привлекает подростка узнать недозволенное. Для успешного влияния гнилой морали на народ в РФ заморожена ст.242 Уголовного Кодекса, карающая за распространение порнографии. Растление детского сознания идёт с растущим успехом.

Важнейшим органом по разрушению нравственности явилось тогдашнее Министерство образования РФ. В ряде школ Москвы, Санкт-Петербурга и во всём Ярославле в 1997 году была для пробы пущена в ход программа уничтожения морали под именем «сексуальное просвещение», чтобы в дальнейшем охватить всю Россию. В ряде школ Москвы и Петербурга и во всем Ярославле в первых-вторых классах ввели уроки отказа от стыда. В 8-х и 9-х классах изучали проституцию всех видов. Через полгода в Ярославле удвоилось количество изнасилований. На протесты учителей против внедрения «секспросвета» либеральное Министерство образования не реагировало. Учительские съезды писали Ельцину – безрезультатно!

Агенты зарубежного влияния из Министерства образования РФ собрали в Москве полный зал своих людей, которые под видом «всероссийского родительского собрания» должны были от имени народа поддержать введение разврата в государственной школе.

Но представители православных общественных организаций обратились в Генпрокуратуру РФ с разоблачением фальшивки Минобразования и с требованием остановить готовящийся духовный геноцид народа России. После чего Генпрокурор РФ Юрий Скуратов пресёк процесс разложения российской школы, запретив в школе программу сексуального разврата наших детей. Ю.Скуратов за это пострадал, был оклеветан на развратном телевидении, но его патриотический поступок спас Россию, честь ему и слава! Однако с его уходом процесс массового растления продолжился.

Эти силы не остановятся никогда.

Средствами обработки массового сознания внедрена новая молодежная религия – культ секса. Эта религия внедряется в виде всеобщей моды, требующей половой распущенности, употребления наркотиков, отказа от всех ценностей национальной культуры, от родительского воспитания и от участия в судьбе народа – от всего, что формирует силу и стойкость нации. Эта программа разработана опытными специалистами. Многие сайты осуществляют влияние этой программы через интернет.

В целях утраты культурных ориентиров идёт отторжение молодежи от родной культуры через подражание традициям полудиких обитателей джунглей и дикарей из людоедских племён. Пробитые железками носы, брови, губы, подбородки, лбы; тела, испачканные сплошной татуировкой в приказном порядке внедрены в моду цивилизованных народов. Глупые, уродливые рисунки на теле – на всю жизнь. Причёски в виде волосяных веревок, рваные джинсы. Это отторжение от национальной культуры в пользу одичания осуществляется через внедрение моды на всё дикое, антикультурное и антинациональное, то есть, на всё, что разрушает единство национальной культуры, целостность народного мировоззрения, а, следовательно, – ослабляет жизнеспособность народа, его внутреннюю прочность и как итог – разваливает прочность государства.

Молодёжная мода призвана сразу отсечь все новые поколения от всего культурного и нравственного прошлого народа, лишить молодежь опоры на опыт культуры предыдущих поколений, заставить забыть свою национальную историю, ее значимость, лишить молодежь духовных сил и способности строить будущее.

В нынешней России совершается то, чего не успел добиться Гитлер, мечтавший на захваченных территориях совершить переворот самосознания народа через извращение мышления и желаний молодых поколений и превращение народов в управляемое стадо.

Российское семейное воспитание в нынешних условиях крайне затруднено, но ещё не уничтожено. Подождали, пока вырастет поколение новых родителей, воспитанное на нравственной гнили и неспособных противостоять натиску этой гнили на их детей.

Пошла завершающая фаза первого этапа проекта глобалистов, нацеленного на уничтожение России. Уничтожение корня нации – семьи через развал семейного воспитания, основанный на отторжении детей от родителей. «Если хочешь победить врага – воспитай его детей» — таков путь к победе в Холодной войне против России.

В сознание наших детей либерал-безбожники упорно внедряют презрение к родителям. Это продуманный психологами путь Холодной гражданской войны в сознании наших детей, рассекающей нацию на противостоящие части. С одной стороны все предки, весь народ, создавший великую культуру, совершивший великие победы. С другой – зеленая молодёжь без знаний, без жизненного опыта, без культуры, точнее – искалеченная антикультурой и ведомая ею. Таков сегодня путь к вырождению и гибели нашего народа.

Мы теперь знаем, как агенты зарубежного антироссийского влияния разрушали предыдущее государство, помогая уничтожить СССР. Сейчас этот способ усовершенствован нашими врагами, и пошёл ВТОРОЙ и окончательный этап быстрого уничтожения России.

Несмотря на то, что Россия проваливается в безразмерную демографическую яму, из нашей страны ежегодно вывозят за рубеж десятки тысячи детей, в том числе из областей с преобладанием пожилого населения (стареющих регионов), таких, как Псковская, Тверская области и др. Это осуществляется чиновниками из органов социальной защиты. С какой целью? Они служат России? Нет, у них цель иная.

Существует закон, разрешающий посредничество при передаче детей из России за рубеж. Депутат Госдумы Владимир Васильев несколько лет назад рассказывал на Радио России, что эти посредники получают заказ на русских детей с уточнением внешности – голубые глаза, светлые волосы. Вероятно, есть и другого рода заказы, все будет оплачено.

Известно, что согласно закону, посредники по передаче детей за рубеж получают до ста тысяч долларов за ребёнка, сам ребёнок достается бесплатно, поэтому рынок налажен и ему не дадут иссякнуть. Это организованная международная структура. По данным ООН оборот мирового рынка по продаже детей достигает 35 миллиардов долларов в год.

По данным сенатора Е.Б.Мизулиной, полученных ею и сотрудниками общественных организаций из официальных источников и опубликованных ею в публичном докладе, в России ежегодно отбирают у родителей не менее трехсот тысяч детей. СМИ занижают эту цифру в десять раз. Эта вдесятеро заниженная цифра выдаётся прессе Правительством РФ, где предпочитают скрывать реальность всероссийской катастрофы.

В РФ главное действующее звено этого рынка – районные отделы по опеке и попечительству над несовершеннолетними. Именно работники этих отделов осуществляют изъятие детей у родителей. При этом они руководствуются не законом, а антизаконной внутренней инструкцией, которая позволяет им присвоить себе право на вмешательство в чужую жизнь. И решать судьбу любого ребенка, произвольно выдумывая причину изъятия его из семьи. При этом работники райотделов опеки не несут ответственности за свои ошибки, тем более – за психические травмы, которые они наносят детям, быть может, на всю жизнь. Несколько лет назад в Балашихе у матери отняли девятилетнюю дочь за то, что девочку одну послали в магазин за хлебом. При этом, бабушка была больна, а мать сидела с ней. После отобрания внучки бабушка через три дня умерла с горя. Ювенальщики, конечно, ни в чем не виноваты. Где эта девочка теперь?

Когда шестнадцатилетняя девочка, отнятая у родителей в Архангельске, повесилась, за это никто не отвечал.

3 марта 2017 г. по инициативе сенатора Елены Мизулиной в Совете Федерации прошли парламентские слушанья, посвященные ограничению полномочий органов опеки и попечительства над несовершеннолетними детьми. По её словам на данный момент любая российская семья может пострадать от действия органов опеки и попечительства. С точки зрения законодательства действия опеки считаются выше суда, они непогрешимы. При этом нормы, по которым можно изымать детей из семьи, очень размыты и могут трактоваться субъективно.

76% несовершеннолетних забирают из семьи под предлогом уклонения родителей от исполнения своих обязанностей по воспитанию ребенка. Это уклонение чиновники из опеки могут трактовать, как им вздумается. Таким уклонением может считаться отсутствие свежего ремонта в квартире, недостаточное количество одежды в шкафу ребенка, определенной еды в холодильнике или то, что малыш выглядит грустным. Во Владимирской области был случай, когда во время планового рейда в одной из семей был изъят младенец, памперс которого был переполнен.

«Модель поведения, которую из раза в раз демонстрируют нам сотрудники органов опеки, позволяет сделать единственный вывод: им наплевать на судьбу конкретных детей» – сказала сенатор Е.Мизулина.

В наше время, когда подробные данные о гражданах содержатся в едином учетном банке компьютерных сведений, следить за всеми легко. Утром умер отец, а днем уже приходят чиновники из опеки и забирают детей у матери под тем предлогом, что теперь у семьи нет кормильца, а мать в данный момент не работает. Мнения детей не спрашивают!

Внутри России образован рынок замещающих семей. Этот рынок состоит не только из порядочных и добрых людей, любящих детей, но также из мошенников, имеющих тут особую заинтересованность. Дело в том, что, если из родной семьи ребенка забрали за бедность, то новая, чужая семья получает от государства большую сумму в виде ежемесячной субсидии. Поэтому возник рынок замещающих семей, на котором бойкую торговлю ведут те, кто имеет право этими детьми распоряжаться.

Если за воспитание собственного ребенка государство ничего не предлагает, и чиновники могут отнять его за бедность, то за опекунство (в зависимости от региона) можно получать от 16 тысяч до 55 тысяч рублей ежемесячно за ребенка. И для людей корыстных это выгодный бизнес. Причем, если за ребёнком в родной семье юридически числится какое-то имущество, недвижимое и движимое, оно по закону переходит к тем, кто ребенка приватизировал. И корыстные люди вступают в сговор с не менее корыстными сотрудниками районных отделов опеки, за мзду присваивая чужих детей.

Нетрудно понять, что если бы родной семье ребенка назначили государственную субсидию, которую получают его новая, опекунская семья, то из родной семьи его не пришлось бы забирать. Но тогда отбирающие органы не имели бы наживы.

Система добычи товара такая. Сначала сотрудники районного отдела опеки, часто вместе с сотрудником полиции, отнимают детей у матери. Затем ее быстро судят за нерадивость. Обвинителем выступает представитель отдела опеки. Адвоката нет! После лишения матери родительских прав, судья лишает её права что-либо знать о её детях. С этого момента детьми можно манипулировать, решая их судьбу по усмотрению хозяев товара. 300 тысяч детей, выбрасываемых ежегодно на рынок – цифра внушительная.

«Я убеждена, что должен существовать законодательный запрет на отобрание ребенка из семьи по целому ряду оснований, таких, как отсутствие временной регистрации, бедность, плохие жилищные условия, долги по оплате ЖКХ» — заявила Е.Б.Мизулина: «даже в законе об основных гарантиях прав ребенка у нас до сих пор нет и не дают внести (!!!) защиту такого права, как естественное право ребенка на семью».

Не дают внести справедливый и гуманный закон, почему и кто не даёт? Ясно, что в законодательные органы проникли агенты, как зарубежных врагов России, так и внутреннего криминального мира. Их немало, и они побеждают в своей борьбе.

На пресс-конференции ТАСС Е.Мизулина заявила: «Я утверждаю: каждая семья, благополучная, успешная, счастливая, может стать объектом контроля со стороны ювенальной инфраструктуры и изъятия детей».

Отделов опеки особо боятся матери-одиночки, а их в России 32%. Они самые бесправные, часто материально малообеспеченные, за что и лишаются детей. То есть, соцзащита вместо того, чтобы материально помочь ослабленной семье, разрушает семью и приватизирует детей для дальнейших манипуляций их жизнью. Трагедия матери и страдания ребенка никого на рынке не интересуют.

При отнятии ребенка у матерей суд над ними совершают всегда одни и те же районные судьи. Они запрещают матери знать о судьбе отнятого ребенка. Далее – ребёнок бесправен, он в распоряжении чиновников как неодушевлённая вещь.

После передачи детей за рубеж, уже и Россия не имеет права что-либо знать о выброшенных из неё детях! Когда итальянская полиция заинтересовалась судьбой двадцати одной тысячи переброшенных туда русских детей, она не смогла найти след девяти тысяч. Нужно помнить, что живой ребенок стоит намного дешевле, чем разобранный на живые органы. Это не страшилка, это реальная трагедия России.

Потому что, как ни отвратительна ювенальная юстиция на Западе, там ребёнок живет в своей стране, и закон защищает его жизнь. Дети России, переданные за рубеж, теряют всякую охрану, Россия лишается права вмешиваться в их судьбу. И они становятся бесправным товаром в руках посредника. А о жизни товара заботиться не принято.

Около 2007 года в ряде крупных городов России сменили состав районных отделов по опеке над несовершеннолетними. Там прежде были люди с педагогическим образованием, заботящиеся о судьбе детей. При передаче ребёнка из детских домов в новые семьи эти люди всегда учитывали желание ребёнка. Теперь пришли иные деятели. Мнение ребенка их никогда не интересует! Они – полновластные хозяева его жизни. Превращение детей в рабов именуется социальной услугой.

Эти обновлённые районные отделы опеки становятся главным звеном, обеспечивающим рыночное перемещение российских детей из семьи в неволю.

На основании чьей Конституции какие-то чиновники, а по закону О.Пушкиной теперь это разрешат и НКО (некоммерческим организациям, которыми руководят из-за рубежа), отнимают у русских детей право иметь Родину, данное им как гражданам России?

Теперь скажем о законе, который заготовила депутат Госдумы Оксана Пушкина. Закон этот продолжает то, что было заложено законом («о шлепках») И.Яровой, не избранной народом, а прошедшей в Госдуму по партийным спискам. Российской общественности с большим трудом удалось задержать исполнение закона Яровой, как направленного на разрушение семейного воспитания в России и на развал самого института семьи в нашем народе и в государстве.

Но антироссийские силы никогда не остановятся в своей борьбе за полный развал нашей страны, и теперь для России готовится закон Оксаны Пушкиной, который не только целиком повторяет закон Яровой, но и вводит в него дополнения, окончательно лишающие российских родителей всякой возможности заниматься воспитанием своих детей, которое теперь станет опасным для граждан всей страны. У граждан России отнимают само право на воспитание детей, что есть вопиющее нарушение Конституции РФ, гражданских и общечеловеческих прав, сформированных всей культурой наших народов, да и всех народов мира! Уничтожение семейного воспитания неизбежно приведет к самоуничтожению народа России, о чём мечтают все наши завоеватели. И вот нам дарят закон о семейно-бытовом насилии, продвигаемый в Госдуме депутатом Оксаной Пушкиной, которая пять лет стажировалась в США. О.Пушкина расширяет закон Яровой до полного беспредела. Это закон насилия над семьей.

Закон Яровой наказывает отца, если тот отшлепал ребёночка, когда иначе не отучить его от воровства, от курения, от того, что он бьёт сестру или оскорбляет мать.

Шлёпнул папа, и кормильца семьи – в тюрьму, а дитя – в полную власть отдела опеки. Но закон О.Пушкиной вооружает борьбу с семейным воспитанием новыми карательными терминами – психологическое насилие, экономическое насилие и нарушение половой свободы ребенка. При этом никакой конкретики – всё отдано на произвол карателей. Как захотят трактовать эти термины, так и употребят их.

Если ювенальщики отняли ребенка за переполненный памперс, если у священника отобрали детей за соблюдение поста, хотя дети были сытно накормлены (религиозное насилие!!!), то любой строгий взгляд отца может быть объявлен психологическим насилием, а когда скажут ребёнку: не получишь мороженого, пока не исправишь двойку, это насилие экономическое. А если ребенку не дали денег на папиросы? На презервативы?

Среди вариантов домашнего насилия ввели нарушение половой свободы. Такого понятия ни в какой национальной культуре никогда не было и нет.

Школьник привел на ночь одноклассницу или проститутку. Родители возмущены? Сразу два вида насилия – психологическое и нарушении половой свободы. Ребенок звонит по телефону доверия, и доверяют ему, а не родителям.

Причём, ребёнок уже подготовлен и через СМИ, и своей подростковой средой, и некоторыми учителями – к тому, что нужно противостоять родителям (которые именуются «отстоем») и завоевать себе право на самовоспитание. Такое право провозглашено в среде подростков. Его диктует верховенствующая мода.

И школа, лишённая нравственного стержня, бессильна. Россию задумано уничтожить изнутри с помощью изуродованного сознания молодого народа, лишённого воспитания государственного и семейного.

Для этого уже четверть века в России идет мощная пропаганда переворота мировоззрения народа, антикультура наступает на разум и душу народа, создавшего одну из величайших культур в истории человечества! Именно от этой культуры, да и вообще от культуры отсекают наших детей, разрубая связь поколений.

Это рассечение целости народного духа является главной надеждой наших врагов на окончательную победу над Россией – через глубокое извращение сознания подростков, приучаемых презирать все старшие поколения, их достижения, их знания и опыт.

Кто любит, чтобы его воспитывали и что-то запрещали? А тут Закон, освобождающий от всяких запретов. Как подростку не воспользоваться?

В сущности, внедряется принцип Чингисхана, который при казни непокорного татарского племени, велел отрубить головы всем, кто выше тележного колеса. О.Пушкина головы родителям не отрубает, но отрубает детей от их родителей запретом на воспитание. Причём, уже есть теория, оправдывающая запрет на воспитание детей.

Придуманная на морально-гнилом Западе, эта теория уже пропагандируется в России, вот её суть: традиционная педагогика названа оградительной (это справедливо!), а предлагаемая новенькая объявлена как создание «КОМПЕТЕНТНОГО ДЕТСТВА»! То есть, в отношении ребенка – никакого ограждения от влияния и власти сил зла!

Агенты зарубежного антироссийского влияния, выполняя задание стратегов Холодной войны против России, делают всё, чтобы воспитание новых поколений в России отсутствовало, что естественно ведет к саморазрушению России.

Весь опыт человечества учит: если ты хочешь засеять поле и получить урожай, огради поле прежде, чем станешь сеять на нем. Иначе неогражденное поле затопчут все, кто по нему пройдут – животные и люди, и вытопчут все семена. Нам новые «мудрецы» предлагают отказаться от оградительной педагогики и сеять на прохожей части, пусть вытопчут наше будущее все, кому захочется! А этого хочется многим! Люди, притворяющиеся «учёными» предлагают нам бросить самое дорогое, что у нас есть – наших детей под каток криминальных сил, в лапы сутенеров, в когти мафии, торгующей детьми и живыми органами, под мотыги сатанинского мира, выкорчевывающего жизнь!

«Образование без воспитания – меч в руках сумасшедшего», — говорит Д.И.Менделеев. Нам предлагается плодить таких сумасшедших.

Подросток, который под Ульяновском зарубил топором свою семью, был гордостью класса, участвовал в олимпиадах. Но все деньги тратил на компьютерные стрелялки. А его мать писала в своём блоге, что нужно разрешать ребёнку всё, что угодно. Ребёнку обеспечили «компетентное детство»! В России эта «компетентность» обеспечит бурный рост преступности. Нам мало нынешней?

Закон О.Пушкиной наносит сокрушительный удар по России с целью уничтожения всего народа России навсегда, без возможности возвращения к истокам исторического национального сознания! Обеспечивается быстрое самоустранение всего народа России.

Анализируя этот антинародный закон, в Союзе православных педагогов пришли к выводу, что это продуманная диверсионная программа по уничтожению России в ближайшие двадцать лет – через переворот в сознании наших детей. Это новое наступление сил Холодной войны против России, наступление более действенное, чем любое огнестрельное оружие, причем, этот смертельный удар по нашему народу и государству должен совершиться силами самого российского государства!

Все наши ракеты и боевые комплексов ни к чему. Прощай, оружие! Главной силой в этой войне против России и одновременно самым результативным оружием массового поражения является духовный геноцид, совершаемый через глубокое извращение народного самосознания вплоть до полной его замены. И развал семьи!

Геноцид этот юридически пока не очевиден, но плоды его через пару десятилетий будут катастрофически громадны и уже непоправимы – полная победа врагов России!

Конец российской сплочённости, единству и территориальной целостности.

Бедствия, которые этим законом готовят всему народу России, настолько грандиозны и трагичны, что приходится предположить, что за О.Пушкиной стоят стратеги Холодной войны против России, которые вычислили, наконец, как уничтожить Россию навсегда. Уничтожить и народ и государство, лишив всё нарождающееся население понятия о гражданских обязанностях, ответственности перед обществом и страной.

Просчитывая неизбежные последствия закона О.Пушкиной, сокрушительные для России, мы приходим к выводу, что это заключительная часть большого военного проекта ликвидации России, начатого с приходом Ельцина к власти. При Ельцине из школы выбрасывается нравственное воспитание, его заменяет мощная всероссийская пропаганда безнравственности и развала семьи. Разрешается порнография.

Развал семьи – основа самораспада народа, тут большую роль в РФ сыграла Ассоциация планирования семьи (пришедшая с Запада), которая учит: спи с кем хочешь, потом из многих сделаешь выбор. При Ельцине планировщики семьи получили право активной пропаганды на всероссийском телевидении и даже государственную поддержку из бюджета РФ. В результате треть матерей в России – одиночки. Позже в Госдуме порядочные люди добились лишения государственной поддержки этих планировщиков развала семьи, их прогнали с телевидения. Но они уже за несколько лет обработали страну через телевидение и, успешно совершив свою массовую диверсию, теперь создали повсюду центры, где обрабатывают подростков втайне от их родителей.

Их опорой в законодательных органах является Е.Лахова, которая, еще будучи членом Верховного совета РСФСР, проголосовала за ратификацию беловежского соглашения, уничтожившее СССР, то есть, – против мнения 70% граждан страны, высказавшихся на всенародном референдуме за сохранение СССР. Лахова поддерживает аборты и стерилизацию женщин. С 1992 по 1994 годы Лахова – советник Ельцина по вопросам семьи, материнства и демографии, тут она и оказала поддержку разрушительному «планированию» семьи. С 1995 г. она депутат Госдумы, возглавляет думский Комитет по вопросам семьи, материнства и демографии, где тормозила все инициативы по принятию законов против массового разврата.

Союз православных граждан выступил в 2004 г. за исключение Лаховой из этого комитета Госдумы, обвинив ее в лоббировании интересов «Российской ассоциации планирования семьи», целью которой является (цитируем): «намеренное снижение рождаемости в России, запланированная демографическая катастрофа».

Вокруг Лаховой группируется противосемейное лобби в Госдуме. В 2018 году, уже став сенатором, она выступила против увеличения потребительской корзины населения.

Мы видим, что антинародные силы в Госдуме присутствуют, они и не дают внести в закон об основных гарантиях прав ребенка статью о защите такого права, как естественное право ребенка на семью. Депутат О.Пушкина в Госдуме не одинока.

+++

Увидев, что поднимается общественное возмущение, О.Пушкина публично объявила, будто ей посылают какие-то угрозы. Это ложное заявление сделано для того, чтобы заткнуть рот всем, кто посмеет дать её действиям истинную оценку. Но мы молчать не имеем права – мы обязаны Родину защищать! Вскроем суть закона О.Пушкиной.

Сторонники закона этого притворяются, что женщин спасают, но не ради женщин этот закон. «Забота о женщинах» – для отвода глаз. Пострадают женщины всей страны – матери, у которых рынок отнимет детей. Это закон для приватизации детей! Вот уже второй после Яровой закон, который повторяет одну и ту же схему: если побили за пределами дома – только штраф, но если отшлепали ребенка в семье – отца в тюрьму, детей на приватизацию. Что означает эта схема? А то, что уличный хулиган рыночную структуру не интересует, у него детей не отберешь. Всё для рынка!

Нет, не всё. Одновременно решается задача стратегов Холодной войны с Россией – полное разрушение семейного воспитания в России и самораспад народа и государства. Многие ли теперь решатся завести детей? Народ России быстро иссякнет. Это уже важно не торговцам, но всем, кто стремится Россию обескровить.

Уже безнравственная школа сформировала не одно поколение трудно управляемых детей, это знают старые учителя, и процесс разрушения школьной дисциплины и роста распущенности школьников прогрессирует. И, если протащат закон О.Пушкиной, свободолюбивые юнцы разрушат свои семьи, потеряют родителей, которые могли бы их защитить от гибели, и всё, что скрепляло наш народ в единую непобедимую силу, рассыплется. А чтобы не было осечки у наших врагов, чтобы удалось разрушить страну, О.Пушкина ввела особое положение в её закон: если учителя, узнав о недовольстве детей родителями, не донесут об этом в отдел опеки, они будут наказаны за недоносительство. А также разрешено вламываться в наши дома по указке анонимок! Нас возвращают в 1937 год. Принудят доносить друг на друга, любую семью можно разрушить, любого родителя арестовать… Возвращается ЕЖОВЩИНА!

Возможно ли остановить О.Пушкину и помешать созданию в России террористического режима? Возможно, если все родители России дадут ей отпор.

Агенты зарубежного влияния не спят, они оплатили ряду СМИ, чтобы те лгали, нагнетая тревогу, что будто бы в российских семьях за год подверглись насилию 16 миллионов женщин. На самом деле по официальной статистике всех видов семейно- бытовых преступлений совершено только 256 тысяч. Это немало, но не столько, чтобы вводить террор против всего народа. Уже в декабре этот судьбоносный закон, нацеленный на гибель России, намерены протащить в Государственной Думе РФ!

Сторонники О.Пушкиной собрали много тысяч подписей в защиту своего геноцидного закона. Подписи всех феминисток, которым дети не нужны, содомитов и всех, кто входит в структуры по приватизации детей. Немалый процент подписей наверняка оплачен – игра стоит свеч. Этой грудой подписей будут давить на Президента РФ и представят ему фальшивку как глас народа. Но сам-то народ безмолствует! Ему ничего не объяснили! Народ России не знает, какой жуткий ему готовят капкан. Президент приказал обсудить с народом этот закон, но и Президента и народ водят за нос, а в декабре лоббисты от криминального мира и от пятой колонны протащат закон, и – конец России!

Мы призываем все общественные организации во всех губерниях собрать подписи за лишение О.Пушкиной депутатского мандата за ее целенаправленную деятельность против сохранения народа России и Российского государства.

Мы требуем, чтобы Прокуратура Российской Федерации и Следственный Комитет РФ расследовали закон депутата Госдумы Оксаны Пушкиной о семейно-бытовом насилии в плане его опасности для России, является ли этот закон диверсией агентов зарубежного антироссийского влияния в целях разложения национального института семьи и государственной целостности, а также создания в государстве режима антинародного террора, что приведет к скорой гибели России.

Мы просим Президента Российской Федерации В.В.Путина ввиду тяжелого демографического положения современной России личным приказом в целях сбережения Российского народа запретить передачу детей из России за рубеж. Отделы опеки должны нести уголовную ответственность за нарушение гражданских прав народа.

Дмитрий Иванович Мамонов,
председатель Союза православных педагогов за нравственное спасение детей России

Источник: ruskline.ru

Закон «Об основах системы профилактики домашнего насилия» — это «троянский конь» для правовой системы и социальной политики России. В случае его принятия навряд ли найдётся такой герой, который сможет разобраться в лабиринте законодательной химеры, созданной по западным образцам и притянутой за уши к российскому правовому полю, на прокорм которой, однако, пойдут не западные, а бюджетные деньги.

Указом Президента Российской Федерации от 31.12.2015 N 683 была утверждена «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации». Национальная безопасность Российской Федерации (далее — национальная безопасность) — состояние защищённости личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан Российской Федерации (далее — граждане), достойные качество и уровень их жизни, суверенитет, независимость, государственная и территориальная целостность, устойчивое социально-экономическое развитие Российской Федерации.

Одним из основных показателей, необходимых для оценки состояния национальной безопасности, является, в частности, «удовлетворённость граждан степенью защищённости своих конституционных прав и свобод, личных и имущественных интересов, в том числе от преступных посягательств».

Российская Федерация переживает не первое наступление на свой суверенитет, а российские граждане в очередной раз находятся под угрозой нарушения конституционных прав и свобод, поскольку с поспешностью готовятся к принятию законы, несущие угрозу безопасности Российской Федерации и её народу.

Принятие резонансных законов проходит без широкого общественного обсуждения, а зачастую — под давлением международных организаций (Комитета ООН по правам ребёнка, ЮНИСЕФ, USAID, ЕСПЧ и других), что является беспрецедентным вмешательством во внутренние дела страны.

Так, в январе 2014 года в Женеве на 65 сессии Комитета ООН по правам ребёнка Россия представила очередной сводный 4-й и 5-й Государственный периодический доклад о положении детей в стране, который был направлен в Комитет по правам ребёнка 3 июня 2011 года и охватывает период с 2003-го по 2009 гг. Готовило его Минздравсоцразвития России. В результате, по итогам слушаний Комитет ООН по правам ребёнка внёс в адрес России свои предложения и рекомендации, выходящие далеко за рамки полномочий, регламентированных ст. 44, 45 вышеназванной Конвенции, носящие характер диктата, обязательного для исполнения.

В разделе «III. Основные вопросы, вызывающие обеспокоенность, и рекомендации Комитета ООН, указано:

«18. Комитет выражает свою серьёзную обеспокоенность в связи с тем, что Федеральный закон 2012 года о регулировании деятельности некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, который предусматривает, что организации, получающие финансовую помощь от зарубежных источников, обязаны регистрироваться в качестве «иностранных агентов» и публично именоваться таковыми. Кроме того, он выражает серьёзную обеспокоенность по поводу внесённых недавно в Уголовный кодекс поправок, расширяющих определение государственной измены, под которой также понимается «оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации… в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации», и которые используются против организаций, работающих в сфере прав детей.

19. Комитет настоятельно призывает государство-участник отменить его Закон 2012 года, требующий от получающих финансирование из-за рубежа правозащитных организаций регистрироваться в качестве «иностранных агентов», и внести изменения в определение преступления государственной измены в Уголовном кодексе для обеспечения того, чтобы неправительственные организации, работающие в сфере прав человека и прав ребёнка, могли действовать без какого-либо неправомерного давления».

Цинизм экспертов Комитета ООН не знает предела. Открытым текстом «настоятельно призывается» допустить во все сферы деятельности государства агентов влияния и предоставить им все условия для продвижения своих интересов, нередко не совпадающих с интересами Российского государства.

Интересно, что данная рекомендация не может быть объяснима мониторингом исполнения Российской Федерацией положений Конвенции о правах ребёнка, поскольку НКО, работающие с детьми и для детей, не охватываются нормами упомянутого закона, они не обязаны регистрироваться в Министерстве Юстиции в качестве иностранных агентов, не смотря на получение финансирования из-за рубежа. Однако, судя по уровню требований Комитета ООН, необходимо изменить отношение нашего государства к так называемым некоммерческим организациям социальной поддержки и защиты граждан, защиты материнства и детства, поскольку, как показывает практика, влияние некоторых из них на политику государства велико. Так, Консорциум женских неправительственных организаций (КЖНО) основан по инициативе США и первое время спонсировался Агентством США по международному развитию (USAID) и фондом Евразия (дочка USAID). В КЖНО входят такие организации как РОО «АННА», признанная в 2016 году иностранным агентом, центр «Сёстры», Московский центр гендерных исследований (МЦГИ), а также другие организации, получавшие деньги из иностранных фондов, например, Иркутская «Ангара».

«Исследователи подсчитали, что в 1995—1997 годах более половины средств, поступающих из Фонда Форда, Фонда Макартуров и Агентства США по международному развитию (USAID) «направлялись через три основных организации [в Москве]: Московский центр гендерных исследований, Информационный центр независимого женского форума и Консорциум женских неправительственных организаций». Масштаб финансирования: за все время Фонд Макартуров предоставил МЦГИ 1,2 млн долларов США» (Кампания по борьбе с домашним насилием в лицах). Центр «АННА» активно участвует в продвижении прав женщин, проводит мониторинг нарушений и подготавливает Доклады о ситуации с правами женщин в России, в том числе — Альтернативные Доклады в Комитет ООН по Конвенции по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Не удивительно, что доклады, представляемые в ООН данной организацией, не отражают истинного положения дел в России, чем стране наносится серьёзный имиджевый и материальный вред. Представители указанных организаций участвуют в обсуждении и подготовке государственных решений на федеральном и региональном уровнях, в разработке основополагающих документов в сфере защиты женщин и детей. Не всегда эти решения согласуются с интересами российских семей. Таким образом, правомерен вывод о том, что исключение, заложенное в последнем абзаце части шестой статьи 2 ФЗ «О некоммерческих организациях», необоснованно освобождает от включения в реестр иностранных агентов НКО, деятельность которых связана с наукой, культурой, искусством, здравоохранением, профилактикой и охраной здоровья граждан, социальной поддержкой и защитой граждан, защитой материнства и детства, социальной поддержкой инвалидов, пропагандой здорового образа жизни, физической культуры и спорта, защитой растительного и животного мира, благотворительной деятельностью, а также деятельностью в области содействия благотворительности и добровольчества.

При этом, известны многочисленные фонды защиты детей, НКО, правозащитные организации (имеющие «иностранные источники»), деятели которых входят в различные рабочие группы при Министерствах, участвующих в разработке законопроектов и подзаконных актов, а также в Советы при органах власти всех уровней, оказывающих воздействие на принятие государственными органами решений, направленных на изменение проводимой ими государственной политики, а также формирование общественного мнения в указанных целях. Ущерб от проводимых акций некоторыми «социально направленными», «детскими», «медицинскими», «образовательными» и другими организациями, для граждан Российской Федерации может быть неизмеримо большим, чем ущерб, приносимый деятельностью уже зарегистрированных в реестре «иностранных агентов», поэтому непонятен и необоснован выбор законодателя при градации организаций.

Одновременно подобные акции могут иметь основной целью искусственное создание социальной напряжённости и точек разделения общества, а также противопоставления последнего системе органов государственной власти и управления и провоцирования действий по внеправовому решению реально существующих проблем.

Примером этому служит ситуация с беспрецедентным давлением на субъекты законодательной инициативы со стороны организованной группы граждан — так называемых разработчиков законопроекта «Об основах системы профилактики домашнего насилия».

Наступление на институт семьи в Российской Федерации различными заинтересованными структурами ведётся без видимого успеха с девяностых годов прошлого столетия.

Новый виток наступления начался с 2017 года, когда Распоряжением Председателя Правительства Российской Федерации Медведева Д.А. от 8 марта 2017 г. No 410-р без широкого общественного обсуждения, под давлением радикальных феминистских организаций была утверждена Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017 — 2022 годы (далее — Стратегия).

Создание условий для полного и равноправного участия женщин в политической, экономической, социальной и культурной сферах жизни общества было признано приоритетным направлением государственной политики Российской Федерации, как будто ничего более насущного и важного в стране нет: восстановлена экономика, побеждена коррупция, образование и здравоохранение подняты на достойный уровень, культура заняла первую строку в бюджете страны.

Из текста Стратегии явствует, что препятствиями для более полной реализации женщинами всего комплекса их прав и свобод являются «сложившиеся в обществе представления о социальной роли женщины (авт.: видимо, речь идёт о роли жены и матери), которые отрицательно сказываются на самореализации и развитии индивидуальности женщин, препятствуют свободному выбору ими профессии и образа жизни и создают барьеры на пути достижения фактического равноправия женщин и мужчин как в общественно-политической, так и в социально-экономической жизни».

«Реализуемые меры профилактики насилия в отношении женщин, в том числе семейно-бытового насилия, также недостаточны», — как считают авторки Стратегии. — «Насилие в отношении женщин выражается в таких формах, как принуждение к сожительству и проституции, изнасилование, бытовое насилие и убийство на почве алкоголизма, наркомания, садизм и психологическое насилие». Вместе с тем недостаточно вовлечены в процесс оказания помощи женщинам, — как указано в Стратегии, — пострадавшим от насилия, общественные организации и объединения.

Реализация стратегического направления «Профилактика и предупреждение социального неблагополучия женщин и насилия в отношении женщин» предполагает решение следующих задач:

• совершенствование законодательства в сфере профилактики семейно-бытового насилия;проведение мониторинга эффективности реализации мер по профилактике различных форм насилия, в том числе семейно-бытового и сексуального, в отношении женщин и детей в целях оценки масштабов и быстрого реагирования на факты такого насилия;
• формирование эффективных моделей профилактики насилия в отношении женщин и детей, включая подготовку кадров по специальности «судебная социальная работа» (авт.: так судебная или социальная работа? Что должны делать указанные специалисты? Подменять суды социальной работой? Сделать из судей социальных работников по принципу: чего изволите? Что это, если не попытка развала судебной системы?);
• расширение практики проведения информационно-образовательных мероприятий по вопросам профилактики насилия в отношении женщин, в том числе для сотрудников правоохранительных органов, судей (авт.: кто будет проводить эти информационно-образовательные мероприятия? Журналисты-юристы типа Алёны Поповой? Будут ли в этом участвовать аккредитованные организации? Или бюджет на «образовании» судей и полицейских будут осваивать так называемые некоммерческие организации? Разве для правоохранительных органов и судов уже отменены законы, обязывающие руководителей заниматься повышением квалификации своих сотрудников? У судей и полицейских вдруг исчерпался свой научный потенциал, способный обучить «профилактике насилия в отношении женщин»? Может быть, министерству финансов задуматься и выделять деньги МВД на программы по профилактике преступлений и правонарушений и государственной защите потерпевших и свидетелей, участников уголовного процесса, тогда у феминисток убавятся претензии к работникам полиции, якобы, не защищающим женщин от насилия?)…;
• оказание содействия некоммерческим организациям, предоставляющим убежище жертвам насилия и оказывающим им психологическую и социальную поддержку;
• содействие участию российских женских общественных организаций в международном сотрудничестве по линии Организации Объединенных Наций, Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, Совета Европы и форума «Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество» (авт.: не будет ли перепрограммирования сознания российских женщин, вовлечения их в феминистское и другие деструктивные движения, или это приятное освоение бюджетных средств?).

Как указано в Стратегии, реализация направления «Совершенствование государственной статистики, характеризующей положение женщин в обществе» предполагает реализацию «совершенствования статистического учёта по видам преступлений в отношении женщин».

Видимо, разработчики Стратегии имеют в виду внесение в базу данных статистического учёта новых видов преступлений в отношении женщин — «домашнего насилия», «экономического», «психологического» насилия, иначе не ясно, о каком совершенствовании идёт речь при наличии уже имеющихся подробных баз данных, собираемых ГИАЦ МВД России?

Реализация Стратегии осуществляется путём: создания Координационного совета при Правительстве Российской Федерации по реализации Стратегии; формирования плана мероприятий по реализации Стратегии; совершенствования законодательства с учётом общепризнанных норм международного права и международных обязательств Российской Федерации, направленных на достижение фактического равноправия мужчин и женщин (авт.: вот тут стоит согласиться с авторками Стратегии — мужчин действительно пора защищать, поскольку перевес в защите прав женщин уже привёл к дискриминации мужчин, значительному разрыву в продолжительности жизни мужчин, да и к поражению их в репродуктивных и других правах).

В Координационный совет по реализации Национальной стратегии действий в интересах женщин на 2017−2022 годы в редакции распоряжения Правительства от 16 декабря 2017 года №2853-р были включены Мари Давтян — эксперт по правовым вопросам Общероссийской Ассоциации женских общественных объединений «Консорциум женских неправительственных объединений» (КЖНО), и Карелова Г.Н. — заместитель Председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации, под руководством которой в настоящее время создана рабочая группа по разработке законопроекта «Об основах системы профилактики домашнего насилия в Российской Федерации». В эту же рабочую группу входит и Мари Давтян. Можно ли сомневаться, что законопроект будет соответствовать «общепризнанным нормам международного права», не имеющим никакого отношения к российским обязательствам? Закон «Об основах системы профилактики домашнего насилия» — это «троянский конь» для правовой системы и социальной политики России. В случае его принятия навряд ли найдётся такой герой, который сможет разобраться в лабиринте законодательной химеры, созданной по западным образцам и притянутой за уши к российскому правовому полю, на прокорм которой, однако, пойдут не западные, а бюджетные деньги.

Реализация Стратегии будет осуществляться федеральными органами исполнительной власти, органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации в пределах бюджетных ассигнований, предусматриваемых в федеральном бюджете на соответствующий финансовый год и плановый период и бюджетах субъектов Российской Федерации, с участием «заинтересованных общественных объединений и организаций и с возможным привлечением дополнительных средств из внебюджетных источников на реализацию мероприятий Стратегии». И есть убеждение, что и КЖНО и печально известный кризисный центр «АННА» будут допущены к государственному «пирогу», в котором они точно заинтересованы.

В результате реализации Стратегии к 2022 году должна быть сформирована система мер, обеспечивающих реализацию принципа равных прав и свобод мужчины и женщины, повышение экономической независимости, политической активности, возможностей самореализации женщин, а также преодоление стереотипных представлений о социальных ролях мужчины и женщины (авт.: а кто выявил, что население страны желает избавиться от своих стереотипных представлений, что это не фантазии радикальных феминисток?).

К 2022 году в результате реализации Стратегии будут созданы условия для: сокращения числа случаев насилия в отношении женщин (авт.: неужели через два года исчезнет в стране пьянство, наркомания, безработица, и, наконец-то, средняя заработная плата поднимется до мирового уровня, а пособия на детей будут платит такие же, как в Германии или Франции?); более полного отражения в системе статистического наблюдения данных, характеризующих положение женщин в политической, экономической, социальной и культурной сферах.

Стратегия имеет ярко выраженный радикально-феминистический контекст, всё в ней заточено на освобождение женщины от семьи и деторождения. Что это, если не один из инструментов покушения на демографическую, а, следовательно, и экономическую, и национальную безопасность страны?

Представители Совета Европы, Минтруда РФ, МИДа, а также Уполномоченный по правам человека объявили 29.01.2019 г. о запуске проекта «Сотрудничество в области реализации Национальной стратегии действий РФ в интересах женщин на 2017−2022 годы».

Евросоюз и Совет Европы направят более €500 тыс. (авт.: около 35 млн. руб.) на совместный с РФ проект по сотрудничеству в области реализации Нац. стратегии действий РФ в интересах женщин. По словам представителей ЕС, а также российских МИДа, Минтруда и Уполномоченного по правам человека, в рамках проекта будут налажены обмен опытом и внедрение «лучших практик» по противодействию насилию в отношении женщин. В Минтруде считают, что проект будет полезен для развития сети кризисных центров в России (Борьбу с домашним насилием профинансируют из-за границы Газета «Коммерсантъ» №16 от 30.01.2019, стр. 5.). Что? Серьёзно?! На все 35 миллионов рублей будет развита целая сеть кризисных центров аж по всей России? Даже неудобно за подписантов этого проекта…

Посол ЕС по гендерным вопросам Мара Маринаки назвала «образцом» появление Нац. стратегии действий в интересах женщин в России. «Наш вклад в реализацию проекта составит €500 тыс., но речь идёт не только о деньгах, мы говорим о широком и глубоком сотрудничестве (авт.: а вот это уже ближе к цели — широкое, и главное — глубокое сотрудничество за такие мизерные деньги!). Это не узкий проект, а, скорее, совместное приключение, и мы хотим стать в нём победителем, потому что насилие в отношении женщин — это насилие в отношении общества».

Кто «мы», и «победителями» в чем или над кем?

Госпожа Маринаки сообщила, что глобальный бюджет проекта составляет более €6,5 млрд (авт.: на что пойдут эти 455 млрд.руб.?).

Будет ли при таких исходных данных кто-то сомневаться, что истерия, разыгранная как по нотам в средствах массовой информации по поводу «эпидемии домашнего насилия в России», есть ни что иное, как этап реализации бизнес-проекта, отрабатываемого по всем правилам маркетинга: накачка будущего потребителя услуг агрессивной рекламой в виде флешмоба «янехотелаумирать» с фотографиями загримированных манекенщиц, задурманивание сознания легковерных граждан ужасающими цифрами статистики о 16 миллионах ежегодно терпящих насилие россиянок, о 14 000 ежегодно убиваемых мужьями жён. Перечень услуг, замаскированный под законодательное предложение под названием «Проект Федерального закона «Об основах системы профилактики домашнего насилия» предлагает справиться с насилием с помощью «судебных защитных предписаний», психологических программ «по управлению гневом», кризисных центров, и НКО, которым предлагается передать надзор за государственными органами по исполнению последними будущего закона по борьбе «за мораль и нравственность» в семьях граждан. Лоббистами бизнес-проекта сделано всё, чтобы «потребитель» сдался и признал: да, закон о профилактике домашнего насилия нам нужен, и мы готовы потреблять навязываемые населению услуги в виде «гражданско-правовой защиты» жертв насилия.

Между тем, в век Интернета ложь легко проверяется.

Федеральная служба государственной статистики в таблице «Число лиц, потерпевших от преступных посягательств» (то есть от всех видов преступлений, не только от «домашнего» насилия), выдаёт цифру потерпевших женщин в 2015 году, не «запятнанном» так называемой «декриминализацией» побоев, 805 500 человек: это и потерпевшие по уголовным делам о преступлениях против личности; в сфере экономики; против здоровья населения и общественной нравственности, и другим. Из них — 17 908 потерпевших женщин от преступлений, сопряжённых с насильственными действиями, совершёнными в отношении члена семьи (это не только убийства, но и причинение телесных повреждений любой степени тяжести, побои, истязания, угрозы убийством). То есть случаи «домашнего» насилия в отношении женщин в 2015 году в Российской Федерации составляли всего 2,2%, а не 90% от числа всех совершённых в отношении женщин преступлений. И процент этот сокращается год от года.

В Российской Федерации давно приняты и действуют, кроме Уголовного кодекса РФ (ст. 105, 111, 112, 115, 116.1, 117, 119 и другие) законы, гораздо эффективнее предлагаемого феминистками. «Защитное предписание» и «судебное защитное предписание», скопированные из зарубежных аналогов, — это вчерашний день для нашего судопроизводства (Почему не нужен закон о профилактике домашнего насилия? Часть I; Закон о профилактике домашнего насилия — вчерашний день российского законодательства. Часть II; Почему не нужен закон о профилактике домашнего насилия? Часть III).

То есть предлагаемые лоббистами законопроекта меры уже закреплены в российском законодательстве, не нарушают Конституцию Российской Федерации, в связи с чем нет никакой необходимости вводить аналогичные, устраивая конкуренцию норм права, которая осложнит работу по пресечению правонарушений и преступлений, и навредит так рьяно защищаемым женщинам.

6 ноября 2019 года на сайте Совета Федерации появилось анонимное извещение на бланке Комитета по конституционному законодательству и государственному строительству без даты, без исходящего номера, без подписи официального лица, в котором сообщалось: «…рабочей группой осуществляется разработка проекта федерального закона «Об основах системы профилактики семейного (бытового) насилия в Российской Федерации»… Благодарим всех обратившихся за активную гражданскую позицию и предложения о совершенствовании федерального законодательства».

Из чего можно сделать вывод: невзирая на протесты граждан, законопроект разрабатывается и будет принят, во что бы то ни стало.

Вместе с тем, юридическому сообществу нельзя расслабляться и пускать ситуацию на самотёк. Именно юристы обязаны сказать в сложившихся обстоятельствах, ведущих страну к феминистскому беспределу, своё веское слово.

Почти тридцать лет назад многие не понимали происходящего, а те, кто был у власти и знал, что происходит, боялись рассказать народу правду. В результате, под «Лебединое озеро» мы с вами развалили Советский Союз.

Не хочется проводить параллели, но приходится…

То, что нам подсовывают под видом защиты женщин — это не закон о профилактике чего бы то ни было. Это попытка криминализовать любое действие — любой взгляд, любой жест каждого гражданина, — подпадающее под определение домашнего, экономического, психологического насилия, допустить к государственным функциям некоммерческие организации, в том числе и с иностранным финансированием, навязать их тотальный контроль не только над каждым человеком — «жертвой-агрессором», но и над правоприменителями. Парализовать работу правоохранительных органов, завалив их жалобами на «психологическое насилие», лишив возможности заниматься качественным расследованием тяжких и особо-тяжких преступлений, устроив коррупционерам каникулы. Развалить саму систему судопроизводства, введя параллельное социальное «правосудие».

Закон не принят, но общество уже разделилось на два лагеря, фактически началась война полов. Будут ли граждане в случае принятия закона удовлетворены «степенью защищённости своих конституционных прав и свобод, личных и имущественных интересов»? Эскалация напряжения, которую поддерживают лоббисты закона, оказывая психологическое воздействие и на простых граждан, и на не определившихся специалистов, не может быть бесконечной. В случае принятия закона может действительно произойти взрыв насилия, и не только граждан друг к другу, но и объединившихся граждан к власти, не способной контролировать ситуацию, поскольку предел терпения есть всему. Пенсионной реформой народ подогрет. Не хватает только спички в виде феминистского закона. Этот «троянский конь» развалит и общество и государство. И эти тридцать сребреников в виде европейских подачек отольются каждому из нас.

Людмила Виноградова

Источник: regnum.ru

Тема у нас сегодня совершенно нерадостная. Хотелось бы поговорить с об одном явлении, которое, к сожалению, давно стало распространенным — это аборты. Даже слово это произносить как-то страшновато… Для кого-то страшновато, для кого-то это, к сожалению, становится обыденной рутинной практикой, и современная медицина позволяет делать эту операцию все более незаметной для тела. А как для души? Остается ли она такой же незаметной для души женщины? Отвечает психолог Екатерина Бурмистрова.

— Да, эта тема, безусловно, тяжелая, но очень важная, потому что редкий консультирующий психолог с этим не столкнется. Я думаю, что таких и нет. У нас в России…

— Потому что так распространены аборты?

— СССР было первым государством, которое легализовало аборты, и разрешало, и поощряло. Это было очень давно, и тогда еще не было научно известно, что ребенок – это живое существо с момента зачатия. Но инстинктивно это чувствует каждая женщина. А женщина, пошедшая на аборт, оказавшаяся в ситуации аборта — бывает же очень по-разному, – это чувствуют очень сильно, и ощущения, связанные с абортом, к сожалению, одни из наиболее долговременных.

— Она чувствует это на уровне подсознания? Это осознание приходит после операции? Ведь многие идут совершенно добровольно.

— Да, эта практика у нас действительно была легализована и поддерживалась – бесплатные аборты не везде есть. Сейчас пытаются что-то сделать с этой практикой бесплатных абортов, хотя государство оплачивает уничтожение собственных будущих граждан. И считается, что это вообще не операция – как болячку сковырнуть. И тут женщина оказывается в ситуации вилки: ей текстом говорят одно, а подтекстом она начинает чувствовать другое. И, пойдя на эту безобидную операцию, она начинает чувствовать, что что-то изменилось, изменилось очень сильно.

— Чем она себя оправдывает до того? Что подталкивает ее решиться на этот шаг?

— Очень все по-разному. Но, в основном, считается, что причиной особенно первых абортов (не у тех, которые систематически это делают, – я знаю 22, 13 абортов)…

— Неужели это возможно?

— В России женщины крепкие. Потом, конечно, довольно сложно кого-то родить после такого количества абортов. Но первые аборты очень часто происходят в ситуации несознательной, т.е. женщина — молодая, как правило, — не понимает, что это. И это решение даже не целиком ее. Часто это неумение отказаться от решения, навязываемого семьей, партнером или широким социальным окружением. Ведь нередко, к сожалению, в консультациях первое, что спрашивают: «Сохранять будете?»

— Подразумевается, что…

— Да, в самой лексике заложена возможность, даже приоритетность выбора несохранения. Это дикость. И мне кажется, в той демографической ситуации, в которой оказалась Россия, эта практика должна меняться на уровне законодательном – врачам, предлагающим аборт, наверное, нужно менять инструкции.

— По новому закону о здравоохранении, введена «неделя тишины». Как Вы думаете как психолог, это может в чём-то изменить ситуацию?

— Я думаю, что и это, и введение официальных ставок психолога в женских консультациях и в роддомах уже и сейчас дало свои результаты по сокращению принятия решений об абортах. Женщину в амбивалентном, подвешенном состоянии, когда она принимает решение, нужно поддержать. У нее неустойчивое равновесие – можно туда качнуть, а можно сюда. И всякий голос может сильно повлиять. Сложная ситуация, потому что ничто из того, что я сейчас сказала, не должно прозвучать как осуждение кого-либо, у кого в жизни был аборт. Это то, в чем можно посочувствовать, но не то, что можно осудить.

Очень редко женщина идет на аборт, понимая, что там действительно – ребенок. И я так думаю, что профилактикой абортов вообще могут являться некоторые образовательные программы (и такие программы есть) для мальчиков и девочек, еще не вступивших в возраст зрелости и в возраст активной половой жизни, — это программы просветительские, связанные с тем, как ребенок воспринимается внутриутробно.

— Они воспринимают беременность лишь как изменение собственного тела?

— Да вообще как непонятно что. Это же первая неделя – там еще изменения тела нет. Есть только неприятные ощущения: возможно, тошнота, возможно, сонливость – обычные проявления первого триместра беременности. Если не сформировано понимание, что есть уже живое существо, то это принимается как такое неприятное недомогание…

— …от которого можно легко избавиться…

— Да. И никто не осуждает. А осознание приходит после.

— А осознание приходит обязательно?

— Оно может не приходить в сформулированном, словесном виде, но чувство вины догоняет бессознательно.

— Как это может сказаться? Что может женщина ощущать в первое время после аборта?

— Есть уже ставший довольно распространенным термин «постабортный синдром» — это вариант депрессии, окрашенный чувством вины и некоторыми гормональными состояниями, причину которых женщина не понимает.

— Это помимо ее воли происходит?

— Да. Дело в том, что беременность прервана, но гормональные процессы, запущенные беременностью, продолжают происходить. Очень часто этот постабортный синдром обостряется в районе предполагаемых родов. Скажем, ребенок должен был бы родиться в таком-то месяце: женщина сделала аборт и вроде бы на уровне головы уже пытается забыть — а ее тело продолжает работать на беременность. Это данные психологов, и зарубежных данных больше.

В католических странах, где аборты запрещены Церковью, очень много было попыток сделать что-то с людьми, идущими на аборты. Финансировались исследования, в частности, психологические, медицинские, эндокринологические – и это все не мои домыслы, это научные факты, их можно почитать. Соответственно, эти гормональные штуки в первые полгода после аборта делают состояние женщины порой невыносимым, и она пытается уйти от этого, забыться любыми способами.

Но в целом постабортный синдром – это снижение жизненного тонуса, депрессия, черные мысли, снижение самооценки. Кстати говоря, после аборта отношения с мужчиной очень часто разваливаются, хотя люди не собирались расставаться.

— Хотя и говорят себе, что делают аборт ради сохранения отношений.

— Да, но часто это становится приговором для отношений. У нас нет такой цели – сгущать краски, но, к сожалению, об этом рассказать в каких-то радужных тонах не представляется возможным. Единственное, что нужно подчеркнуть обязательно: если так случилось, что в жизни вашей или ваших знакомых был аборт, не нужно бесконечно раздирать раны и ставить на себе крест. Нужно попытаться что-то с этим постабортным синдромом делать. Важно, чтобы последствия аборта не разрушали вашу жизнь и ваши отношения.

— Скажем, когда наступила беременность, на этот раз желанная, может ли этот аборт как-то сказаться в анамнезе и как-то повлиять на беременность?

— К сожалению, да, и эта ситуация совершенно не освещается. Женщину толкают на аборт, но ее не предупреждают ни про постабортный синдром, хотя медикам это известно, ни про последствия. Во-первых, довольно сложно бывает забеременеть после аборта, но если беременность наступила, она почти всегда проходит на более высоком уровне тревоги.

— Что, конечно, сказывается не самым лучшим образом?

— Да, даже если нет медицинских проблем. Опять же – здоровье у российских женщин хорошее, слава Богу. Но психологическое отношение: в момент беременности (беременность желанная, женщина на нее настраивается) женщина понимает, что у нее ребенок. И тут до нее доходит, что это было и в предыдущий раз. И может очень сильно начать мучить чувство вины. У таких женщин часто либо гипогностическое отношение к беременности…

— Это что значит?

— «Гипогностическое» отношение характеризуется меньшим осознанием ситуации, чем должно быть в норме, либо, наоборот, сверхответственное: возникает комплекс отличницы, хочется всё сделать оптимально, а подспудно – хочется загладить вину; и тревожное, соответственно. Но редко оно бывает естественным эйфорическим. Естественная радость может быть окрашена тревогой. Это происходит на фоне того, что женщина не понимает, что это все еще – последствия аборта.

Почему-то считается, что информация о предыдущих абортах может травмировать беременную, и с ней никто про это не говорит. Не говорит врач в консультации. Мог бы поговорить психолог, если бы этих ставок в консультацияхбыло достаточно. Если уж женщина решила сохранить беременность, то можно сходить к платному психологу…

— В консультациях не говорят, потому что, вероятно, не видят связи?

— Я в это не верю. И мое общение с гинекологами с нормальной позицией говорит о том, что они прекрасно понимают, что такое аборт в жизни женщины. Просто это не то, что принято освещать. Сейчас есть движения за жизнь и всякие издания в интернете, которые начинают говорить об этом. Просто у нас мало освещена эта тема. Я надеюсь, что в ближайшее время информации появится больше, и это поможет и женщинам, которые могут столкнуться с этим выбором, и женщинам, которые уже пострадали от легализованности абортов.

— А кто действительно может помочь этим женщинам? Как справиться с этим чувством вины, которое разъедает, и не только следующую беременность делает сложной, но, вероятно, и вообще осложняет жизнь?

— Вопрос – что человек с этим сделал, потому что очень часто эти чувства запихиваются в дальний угол сознания и выходят только по окончании детородного возраста очень большим чувством вины, когда уже сделать что-то сложно. Очень долговременные последствия.

— То есть в 50 лет женщину может догнать последствие ее аборта в молодости?

— У нас в России есть «синдром попутчика»: когда вы заходите в вагон поезда, садитесь в автобус, и вам начинают рассказывать всю жизнь. Особенностью аборта является то, что женщина может сказать: «У меня такие-то и такие-то дети, а еще было три аборта». Наверняка вы с этим сталкивались. Когда проходит время и наступает зрелый возраст, аборты всплывают в сознании как факт биографии первого порядка: их перечисляют вместе с детьми, только с совершенно другим оттенком, потому что время подсвечивает этот эффект.

— Но это момент осознания? Женщина осознала, что она сделала?

— Я не могу сказать. Безусловно, может помочь осознание и покаяние, но, к сожалению, никто не говорит из тех, кто толкал женщину на аборт, что это – смертный грех, который не забывается. И даже практика покаяния не дает того, что этот факт изглаживается из жизни. Я знаю, что помогает многим какая-то активность в сфере движения против абортов.

— Помогает как-то облегчить это чувство вины?

— Да – люди, понявшие, что это такое, начинают пытаться активно останавливать других. Я знаю, что, конечно, кто-то идет работать с психологом. К сожалению, у нас это не традиционный путь, и он не финансируется — у нас нет оплачиваемой государством или медицинскими страховками работы с психологом. Есть нехороший вариант попадания в какую-нибудь секту, движение.

— Они тоже предлагают избавиться от последствий?

— Конечно. Женщина ощущает чувство вины и думает, что с этим чувством вины делать. А тут какие-нибудь расстановки по Хеллингеру, предлагающие полное исцеление от всех комплексов…Очень опасный метод.

— Такой метод на самом деле не исцелит?

— Понимаете, женщина может заиграться в расстановки. Но убийство — это не то, что можно избыть, символически попросив прощения у символически нерожденного ребенка.

— Это то, что предлагает этот психологический метод?

— Да. Но человек пытается что-то делать с этим чувством, как-то его уменьшить. Очень важно, чтобы информация стала более доступной. И если вы понимаете, что аборт в жизни ваших знакомых, кого-то из близких или, не дай Бог, в вашей собственной жизни, продолжает работать, то надо пытаться отделить эти действия – долговременные последствия аборта – от всех остальных вещей. Например, одно из таких последствий, о которых мы не успели поговорить, – это то, что аборт в анамнезе затрудняет налаживание отношений с собственными детьми. Особенно если это был не единичный аборт, а несколько до рождения.

Тема серьезная. Можно только пожелать женщинам не запускать эти последствия аборта, а что-то попытаться с ними сделать. И, конечно, покаяние – это прекрасная возможность каким-то облегчить ситуацию.

Да, аборты — это ошибка и несчастье, которые сопровождают женщину, к сожалению, всю жизнь. Но покаяние и помощь другим людям могут принести некоторое облегчение. Не ешьте себя, не осуждайте других. Но если вы сумеете остановить кого-то, кто «смотрит в эту сторону», это будет огромным шагом и даст новому человеку возможность родиться.

Источник: postabort.ru

«Эмбрион является человеком. В связи с этим ему принадлежит ряд прав, которые необходимо отстаивать. Православная Церковь подчеркивает, что фундаментальные права эмбриона как человеческой личности должны быть закреплены в законодательстве».

Многими этот законопроект был принят в штыки. Почему же Церковь, несмотря на сильное сопротивление, настаивает на правах эмбриона?

Мы знаем — на чисто эмпирическом уровне, независимо от Божественного откровения, — что дитя в утробе — живое существо, а не часть тела матери, и это живое существо, принадлежащее к виду Homo Sapiens. Это член человеческого рода — такова уж биологическая реальность.

В чем наше главное расхождение с теми, кто не считает эмбрион человеком и не признает за ним прав? Мы считаем, что всех членов человеческого рода надо признавать за людей; наши оппоненты с этим не согласны.

Это, в частности, проявилось при обсуждении случай с реаниматологом Элиной Сушкевич, обвиненной (насколько мы можем судить, ложно) в убийстве недоношенного младенца. Некоторые полагают, что таких младенцев вообще стоит во избежание подобных случаев исключать из числа людей.

Что же, было бы крайне странно бороться с ложными обвинениями в преступлениях, объявляя пострадавших не-лицами; если Элина Сушкевич не убивала младенца — а дело выглядит именно так, — ее именно по этой причине и нужно оправдать, а не потому, что убивать недоношенных младенцев допустимо.

Потому что вопрос о том, кто является человеком, — не вопрос общественного договора. Это вопрос объективной, реальной принадлежности к человеческому роду. Вас, или меня, или кого бы то ни было нельзя исключить из людей, просто передоговорившись.

Разногласия по этому вопросу возникли не вчера; их можно обнаружить еще до Рождества Христова.

Идея, что люди обладают достоинством и правами просто в силу принадлежности к человеческому роду, всегда пробивается с трудом — люди инстинктивно делят ближних на «своих» и «чужаков» по этническим, классовым, социальным и каким угодно еще признакам, ценность человека определяется тем, насколько он полезен — в качестве боеспособного члена нашего племени, работника, работодателя, покровителя или кого-то, кто может оказать ценные услуги.

При этом во многих культурах предполагалось, что лишним, бесполезным и беспомощным — старикам, лишним младенцам, больным — не место в обществе. В античном мире считалось нормальным избавляться от новорожденных младенцев, выбрасывая их на обочину дорог, где их чаще всего съедали дикие звери, но могли и подобрать содержатели лупанаров (публичных домов) чтоб использовать для ублажения клиентов.

Нормальными считались самоубийства больных и стариков.

Причем дело очень часто было не в том, что люди жили впроголодь и не могли позволить себе кормить лишние рты. Просто человеческая жизнь вовсе не считалась безусловной ценностью.

Но в древности можно было найти и другое отношение к человеческой жизни.

Раскопки иудейского кладбища времен Иисуса показали, что люди жили очень скудно, переходя от недоедания к голодовкам. Тем не менее на кладбище были кости людей, искалеченных и явно утративших работоспособность, но доживших до глубокой старости, потому что соплеменники считали необходимым делиться с ними последним куском.

Почему жители этой полуголодной деревни вели себя не так, как значительно более сытые римляне? Почему древние иудеи не выбрасывали младенцев и не склоняли стариков к самоубийству?

Они верили в Бога, который создал человека по Своему образу и которому не все равно, как люди обращаются с носителями Его образа.

Бог Библии стоит на стороне бедных, бесполезных и беспомощных, именно тех, с кем люди склонны обращаться дурно, чьей жизнью и достоинством пренебрегать. Бог выступает за «бедного, пришельца, сироту и вдову».

В истории Исхода первая из казней египетских — когда вода по всему Египту превращается в кровь — означает, что Бог напоминает египтянам о пролитой им крови новорожденных мальчиков: Тогда фараон всему народу своему повелел, говоря: всякого новорожденного [у Евреев] сына бросайте в реку, а всякую дочь оставляйте в живых (Исх 1:22).

Эти человеческие существа были дважды обесценены, дважды выброшены на помойку: как младенцы и как младенцы, принадлежавшие к порабощенному этническому меньшинству. Но Бог показывает, что для Него они важны, и Он взыскивает за их кровь.

Христианство усилило это ветхозаветное Откровение: человек, любой человек, не просто создан по образу Божию, Он настолько драгоценен в очах Бога, что Бог стал человеком в Иисусе Христе и искупил его ценой муки и смерти, чтобы вернуть его к общению с Собою.

Это библейское возвещение — человек может быть слаб, беспомощен, отвергнут, совершенно вычеркнут из числа людей, с которыми надо считаться, объявлен «формой жизни, недостойной жизни», но он все равно драгоценен в очах Бога, который создал и искупил его для вечной жизни, — глубоко изменило то, как люди в христианском мире воспринимают друг друга.

В наши дни тезис «любой человек обладает достоинством и ценностью» провозглашается людьми в том числе совершенно далекими от христианства. Это возможно: человек может придерживаться христианских по своему происхождению взглядов на мир и человека просто в силу культурной инерции. Мы часто держимся представлений о хорошем и плохом, которым в свое время научились от родителей и других взрослых, а они — от своих родителей, и не задумываемся об истоках этих ценностей.

Секулярный гуманист, принципиально отвергающий веру в Бога, может тем не менее вести себя так, как если бы он жил в осмысленной вселенной, в которой существует объективный нравственный закон и люди обладают неотъемлемым достоинством и ценностью. Конечно, эти ценности никак не могут быть укоренены в его картине мироздания – «в равнодушной бескрайности Вселенной, из которой он возник по воле случая», — но, конечно, важнее быть добрым, чем последовательным. Не будем порицать человека за то, что он одет в одежды, унесенные им из христианского дома, который он покинул.

Беда в том, что эти ценности, лишившись своего теистического основания, неизбежно размываются.

Быть справедливым и признавать за другими право на жизнь и человеческое достоинство далеко не всегда приятно и выгодно. Особенно когда речь идет о людях, которые не могут ни отомстить нам, если мы обойдемся с ними плохо, ни принести нам ощутимой выгоды, если мы с ними подружимся. Если у цивилизации нет никакой цели, кроме обеспечения личного комфорта, то люди, требующие заботы и поглощающие ресурсы — дети, старики, больные, — этой цели явно мешают. Уровень комфорта людей сильных и здоровых только повысится, если все эти немощные умрут и, так сказать, освободят жилплощадь.

В картине мира, где слова Господа так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25:40) — это не больше чем одна из древних и бессмысленных мифологий, где нет никакого вечного спасения, которое унаследуют праведники, никакого Бога, который их одобрит, вам просто нечего противопоставить простому и грубому «мне комфортнее, чтобы ты умер».

Иногда ценности, на которых по инерции настаивает гуманизм, могут отвергаться с простодушным бесстыдством, как это делали сторонники евгеники, социал-дарвинизма или национал-социализма. Да с чего вы взяли, что все люди обладают достоинством и ценностью? Белый миллионер, силой своей воли и интеллекта добившийся власти и богатства, равен цветному бедняку, который не придумал ничего лучшего, как тяжело работать за гроши и жить в грязи и нищете? Да они же очевидно и по всем параметрам не равны.

Провозглашение их равного достоинства — акт веры, которой секулярный гуманист может придерживаться с похвальным мужеством, но которое в его картине мира не основано ни на чем.

Но отказ от этих ценностей может носить и более стыдливый характер: человек по-прежнему говорит о том, что все люди обладают достоинством и правами, даже с жаром на этом настаивает. Но это, увы, остается лозунгом, потому что, когда оказывается, что определенная категория человеческих существ — младенцы в утробе матери — оказывается неудобна, ее можно запросто оставить без достоинства и прав, начиная с права на жизнь.

Вы можете быть христианином и исходить из того, что человек создан по образу Божию и приход всякого ребенка в мир исполнен таинственного смысла, который мы можем не понимать, но который от этого не становится менее глубоким. Вы можете верить в то, что каждая человеческая жизнь драгоценна в очах Бога.

Вы можете быть секулярным гуманистом и просто, чистым актом воли, без всякой опоры на вашу картину мира, провозглашать, что люди обладают достоинством и ценностью.

Но вы не можете, сохраняя хотя бы некоторую последовательность, исключать из числа людей тех из них, кто еще находится на самых ранних стадиях своей жизни и пребывает в утробе матери. Потому что в биологическом отношении это именно люди, члены человеческого рода.

Конечно, очень трудно мыслить последовательно, придерживаться ясных этических принципов перед лицом мощного натиска со стороны простого и понятного запроса «нам удобнее, чтобы они умерли; а вы уж там обоснуйте, почему их можно убить».

Но держаться, в принципе, возможно: есть даже неверующие люди, выступающие против абортов, по простым и очевидным соображениям. Дитя в утробе матери есть невинное человеческое существо, лишать жизни невинное человеческое существо — неправильно.

Мы, в Церкви, не пытаемся навязать другим какой-то специфически религиозный взгляд на вещи. Мы просто признаем всех людей за людей.

Сергей Худиев

Источник: foma.ru

Полная оценка влияний, которое оказывает прерывание беременности на психику женщины в настоящее время затруднена или, быть может, даже невозможна ввиду отсутствия соответствующих исследований. Настоящее выступление является попыткой осветить проблему и определить направление дальнейших исследований. Хотя выводы моих исследований опираются на конкретные случаи и являются результатом наблюдений, сделанных за время многолетней работы в консультационной службе, как молодежной, так и семейной, они все же не могут считаться окончательными, поскольку тогда, когда число прерываемых беременностей в Польше и мире достигает нескольких десятков миллионов, каждая работа, опирающаяся на конкретные случаи, может встретить упрек в том, что исследованная группа не репрезентативна для всей популяции. (Самая многочисленная группа была опрошена в 1972 году в Женеве Келерхальсом и Пазини). Необходимо провести массовое исследование всех женщин как до, так и после прерванной беременности. Такие исследования встречаются с трудностями объективными и субъективными со стороны лиц, о которых идет речь.

I. Трудности исследования

1. Объективные трудности

Проведение массовых исследований практически невозможно, с одной стороны, из-за огромного количества таких людей, а во-вторых, из-за отсутствия подготовленной для этого группы врачей (по крайней мере, у нас в Польше).

Пациентки, которые обращаются с просьбой прервать беременность, как правило, не остаются под дальнейшим наблюдением врача. Часто это происходит в амбулаторных условиях, и врач, совершивший аборт, не имеет возможности наблюдать за этой женщиной в дальнейшем. Наконец, женщина часто делает аборт на чужой территории и тут же после операции исчезает из поля зрения врача — отсюда также большое разногласие в оценке последствий прерывания беременности.

2. Субъективные трудности в оценке

а) Трудности, вытекающие из позиции женщин.

Опыт показывает, что многие женщины, несмотря на то, что теоретически признают мнение, что прерывание беременности не есть само по себе плохое дело, скрывают это как от своего окружения, так и от своего врача и делают аборты в другом городе. В семейной консультации бывают случаи, когда пациентки только много лет спустя раскрывают свою тайну. Иногда, особенно в случаях добрачной или внебрачной беременности, женщина пытается скрыть от всего мира факт своей беременности. Есть женщины, которые непосредственно после «процедуры» возвращаются на работу, чтобы кто-нибудь» не догадался», что увеличивает возможность осложнений. Это объясняет, в частности, такой иногда трудный для понимания факт, что в странах, где прерывание беременности легализовано, число тайных абортов не уменьшается, а, наоборот, даже увеличивается.

Жан Тула («Преступление или освобождение?») объясняет этот факт именно тем, что женщины вовсе не хотят предавать огласке то, что они совершили аборт.

Это происходит под влиянием различных психологических факторов: одни не хотят признаться в прерывании беременности, если она была следствием до- или вне супружеских связей, другие хотят скрыть факт беременности от учреждения, в котором они работают, еще кто-то хочет скрыть это от своей семьи. Наконец, в некоторых случаях, как это имеет место во Франции, законодательство позволяет прерывание беременности не чаще 2-3 раза в году, а женщина может быть вынуждена делать это чаще. Как известно, родить ребенка женщина может один раз в год, но прерывать беременность может даже и 12 раз в году! Поэтому она может не хотеть признаться в действительном количестве совершенных абортов.

б) Трудности, вытекающие из позиции врача.

Отношение врачей к прерыванию беременности неоднозначно. Есть врачи, которые решительно протестуют против абортов и не соглашаются с тем, что это должно быть делом врачей. Доктор Эдме Кабо /1/ приводит данные, согласно которым 55% английских врачей выразили протест и отказались работать в центрах, специализирующихся на выполнении абортов (данные приводятся по «La Monde», 1970). Есть предложения (высказываемые также и у нас в Польше), чтобы выделить новую специальность этих врачей, как врачей-«абортеров», поскольку врачи-акушеры и врачи — гинекологи не хотят быть отождествляемы с ними. Такие авторитетные личности, как лауреат Нобелевской премии проф. Альфред Кастлер, проф. Жан Ростан выступают против операции по прерыванию беременности (Жан Ростан в «Recherches» — X. 1971; в «Ежегоднике права» в феврале 1972 года он еще более определенно утверждает, что «необходимо иметь мужество посмотреть правде в глаза — введение любого различия между зародышем, эмбрионом и плодом искусственно»). Ассамблея Всемирной Организации Здравоохранения в Осло (1970) утвердила резолюцию, в которой говорится, что первым нравственным принципом поведения врача является уважение к человеческой жизни, как об этом гласит Женевская Декларация от 1948 года: «Буду безусловно уважать человеческую жизнь с момента зачатия». Эта врачебная этика основывается, как известно, на клятве Гиппократа с IV в. до Рождества Христова:» Никогда никому не дам никаких средств умерщвления, ни женщине никаких абортивных средств». Во Франции( 11.10.1971) Общество врачей-акушеров и гинекологов провозгласило верность традиционным принципам врачей этики, принципам уважения к человеческой жизни. Жан Тула /36/ напоминает, что «задачей медицины является борьба с болезнью, и даже если сама природа приговаривает человека к смерти через болезнь, то врач должен за этого больного, за его жизнь, его здоровье бороться, а не лишать его жизни». А между тем среди врачей можно найти людей с совершенно иными взглядами.

В Швеции профессор Геденис предлагает основать клинику для самоубийц, где бы они в комфортных условиях могли расстаться со своей жизнью (Тула ссылается на высказывания этого профессора перед камерами шведского телевидения в 1972г.). В медицине столкнулись две концепции, явственно влияющие на формирование позиции врача.

Перед лицом этих трудностей врачи, представляющие мнение, что прерывание беременности может быть «рекомендовано в терапевтических целях», готовы преуменьшать последствия такого вмешательства в организм женщины и тем самым не выполняют своей основой обязанности предупредить пациенток о том, что может произойти после «процедуры». Они также не оказывают женщинам соответствующей врачебной помощи. Впрочем, оценка этих последствий зачастую субъективна и зависит от позиции врача, поэтому и в литературе, посвященной этой проблематике, существуют большие разногласия. Кроме того, психологические расстройства проявляются, как правило, поздно, а врач, совершающий аборт, не может либо не хочет делать контрольные и катамнестические исследования.

Все эти обстоятельства объясняют, почему целостная, объективная оценка масштабов последствий прерываний беременности на психику женщины встречаются с трудностями.

Так называемые «психиатрические» показания к прерыванию беременности:

Для полной оценки психического здоровья после какого-либо происшествия необходимо знать, каково было здоровье перед случившимся фактом. Теоретически следует принять, что определенное число женщин, прерывающих беременность, уже до этого выказывают те или иные психические расстройства, и я думаю, что у женщин, входящих, в эту группу, можно достаточно легко проследить развитие их состояния, поскольку предыдущие нарушения должны были найти свое выражение в диагнозе, поставленном до совершения аборта.

Противопоказания со стороны внутренних болезней, как известно, практически исчезли, и уже в 1951 г. на Конгрессе хирургов в Америке доктор Р.Дж. Хефферман заявил: «Если сегодня врач говорит о соматических показаниях к прерыванию беременности, то он либо неуч и не знает новейших методов лечения, либо не проявляет доброй воли и не хочет обеспечить тщательной опеки для беременной, чтобы не терять своего времени». Жан Тула /36/ пишет, что на симпозиуме в Анжере (Centre Catholique des Medecines) доктор Крер в 1971 г. заявил, что в течение 20 лет он принял 40 тысяч родов и видел один случай терапевтического прерывания беременности, а оперированная через восемь дней умерла. Магистр Питгхен /27/ приводит высказывание доктора Ж. Дельса, который засвидетельствовал, что принимал 30 тысяч родов и никогда в его практике не было случая, чтобы для спасения жизни матери нужно было пожертвовать жизнью ребенка. Благодаря прогрессу в области медицины сегодня не существует коллизии: жизнь ребенка или жизнь матери. Профессор Хервет говорит, что сегодня здоровье матери вовсе не требует прерывания беременности, а доктор Шевалье заявил, что такой аргумент в поддержку аборта является «ложным аргументом».

Вместе с тем по мере того, как исправилась ситуация на уровне соматического здоровья, появились противопоказания, которые называют «психиатрическими». Доктор Дж. Уилки /38/ сообщает, что в 1970 году в одной из клиник в Калифорнии было сделано 62672 абортов, 98% из которых по психиатрическим показаниям, а в том же самом году в другой клинике 9%. С одной стороны, это указывает на произвольность в интерпретации понятия «психиатрические показания», а, с другой стороны, на отсутствие других обоснований. Однако, как в свете опубликованных до сих пор работ, так и на основании собственного опыта я могу сказать, что это псевдопсихиатрические показания. Доктор Луи Гельман считает, что они попросту являются предлогом.

Ван Стрелен /35/ и Гюи /13/ утверждают, что эти так называемые психиатрические показания являются попросту социальными или психологическими показаниями, которые объективно не оправдывают такого решения. Ван Стрелен считает, что достаточно сказать «плохое самочувствие», «отвращение к ребенку», «плохие условия», и психиатр сразу же говорит «да». И далее автор утверждает, что психатры в настоящее время принадлежат к тем, кто готов всегда говорить «да».

Действительно, начиная с классиков, таких, как Блюе, и кончая современными высказываниями (Кольб, Нойс, Слоан и другие), и прежде всего цитируя мнение ведущего судебного психиатра Ланделюдека /17/, следует принять, что психиатрических показаний к прерыванию беременности не существовало и не существует. Не было доказано, что беременность отрицательно повлияла на ход болезни при психозе, либо что прерывание беременности оказывало благотворное воздействие на протекание болезни. Скорее наоборот.

Психиатр доктор Франк Эйд (цитируя по Уилки /38/) утверждает, что практически нет таких психических болезней, которые бы оправдывали прерывание беременности. Психиатрическая терапия позволяет сегодня довести каждую беременность к нормальному завершению в положенный срок при любом случае психиатрического заболевания матери. Поскольку никакая психиатрическая болезнь не может быть излечена путем интеррупции, следует, скорее, признать противоположное — что именно прерывание беременности провоцирует возникновение психических заболеваний. Прерывание беременности не является также методом психиатрическом лечения. Психическое заболевание практически является только лишь предлогом для прерывания беременности.

В Гренобле (1971) на симпозиуме, проходившем под названием «Аборт», заседала секция психиатров (доктор Готье, доктор Мулен, доктор Гедель и другие /33/), которые единодушно констатировали, что прерывание беременности является причиной глубокой травмы. Даже послеродовый психоз, на который ранее ссылались некоторые авторы, не может в настоящее время считаться показанием к прерыванию беременности, поскольку известно, что здесь нет непосредственной зависимости и нет оснований для предположений, что при последующей беременности этот психоз повторится — скорее наоборот. Также, если предварительное обследование беременной женщины показывает психоз, то несомненно, что психоз этот не излечится с помощью аборта. Поэтому состояние здоровья больной не является уважительной причиной для такого решения. Однако стоит отметить, что некоторые психиатры (Кемпинский, Польша) говорят, что беременность, например, у женщин, больных шизофренией, смягчает симптомы болезни, и такие женщины бывают прекрасными матерями. Роды — это физиологический процесс, в то время как прерывание беременности является психофизической травмой.

Таким образом, на практике не встречается женщин, которые прошли тщательное психиатрическое или психологическое обследование до прерывания беременности, однако из проведенных опросов можно сделать вывод, что многие из этих женщин перед принятием решения уже обнаруживали симптом невроза.

Гюи /13/ считает, что решение о прерывании беременности, как правило, принимается там, где уже имеет место конфликтная ситуация, провоцирующая возникновение невроза. Так происходит не только в случае внебрачной беременности, но и в супружестве.

Такие психоаналитики, как, например, Мелани Клейн /16/, утверждают, что всегда при принятии этого решения наступает внутреннее раздвоение и женщина пребывает в постоянном беспокойстве. С большой долей правдоподобности можно предположить, что большинство женщин приходит к врачу уже с психическими расстройствами, которые можно отнести к группе неврозов, реактивных синдромов и обострений расстройств личности.

II. Психические расстройства «до»

Многие авторы подчеркивают, что подавляющее число беременных женщин, не только оценивающих беременность как «нежеланную», но и тех, кто желал ее, в первые месяцы ее протекания переживают невротические реакции, главным образом фобии или депрессии, а также выявляют амбивалентное настроение. Женщина, которая очень хочет ребенка, может иметь мысли, направленные против этого ребенка в момент душевного надлома и усталости, и эту неприязнь можно объяснить страхом перед трудностями материнства и колоссальной биологической вовлеченностью женщины. Некоторые авторы справедливо относят эти реакции к реакциям, связанным с усталостью, В этом случае следовало бы создать женщине соответствующие условия для отдыха, окружить ее сердечной заботой, чтобы ее решение стало однозначным, принимающим ребенка, а по мере того, как ребенок растёт, становилось источником подлинной радости. Если же в этот первый период женщина встретится с отсутствием понимания, то материнство, особенно одинокое, представится ей бременем, которого, как ей кажется, она не в силах мужественно вынести, и наступит отчаяние.

В это время бывают суицидальные мысли и тенденции. Однако авторы подчеркивают, что крайне редко случаются самоубийства беременных женщин, если женщина приняла решение родить ребенка.

В определенном смысле ребенок хранит впавшую в депрессию мать от самоубийства. Согласно мнению некоторых авторов, женщина, принимающая решение прервать беременность, действует не как спокойный человек, принимающий сознательно и разумно важные решения, но как человек затравленный и загнанный, реагирующий иррационально, который не видит никакого другого выхода из ситуации. Доктор Готье обращает внимание на то, что в сознании женщины ситуация часто представляется вынужденной, порой из-за материальных трудностей /33/, а доктор Шошар /6/ даже утверждает, что ни одна женщина в мире не прерывала бы беременности, если бы мужчины, отцы этих детей, были в состоянии принять на себя полноту ответственности за ребенка. Оставленная женщина принимает решение, поддаваясь сиюминутному настроению.

1. Беременность: желанная или нежеланная?

Амбивалентные чувства женщины ведут к напряжению, в котором женщина обращается к врачу. Характерны свидетельства врачей-гинекологов, таких, как профессор Дж.А.Стелуорти (Оксфорд — цит. по ван Стрелену /35/), которые утверждают, что никогда до конца невозможно понять, желанный этот ребенок или нет.

Исследования, проведенные в Швеции (Арен), показали, что многие женщины очень быстро изменили мнение после беседы с врачом (207 женщин — 95%), а многие женщины после того, как почувствовали движения ребенка, также изменили свое отношение к ожидаемому ребенку.

Меры Кальдерон утверждает, что, по ее мнению, «никто не знает, действительно ли эта беременность является желанной или нет, и неправда, что дети, которые рождаются в результате якобы нежеланной беременности, нелюбимы, а наоборот, эти дети бывают особенно любимыми».

Исследования, проведенные в 1972 г. в Женеве (Пазини и Келлерхальс /15/) и охватившие 1200 женщин, показывают, что следует выделить ряд элементов и говорить не только о «нежеланной беременности», но отличать желание забеременеть от желания доносить ребенка и от желания воспитать его. Многие женщины хотели бы иметь ребенка, но не хотят рожать. Весь сложный механизм человеческих реакций, с которыми женщина сама не в состояние справиться, состояние женщины на ранних сроках беременности является призывом к помощи. Женщина в состоянии депрессии идет к врачу, а тот вместо того, чтобы исцелить ее депрессию и помочь пережить трудный период, отнимает у нее ребенка. Словно в ситуации суицида задача врача состояла бы в том, чтобы затянуть до конца петлю висельника.

На симпозиуме в Гренобле /33/ доктор Гедель сказал, что именно такой женщине, которая/охвачена ужасом перед появлением ребенка, следует посоветовать родить ребенка, поскольку рождение этого ребенка и последующих является единственным правильным путем снятия напряжения. Если женщине, боящейся рождения ребенка, посоветовать прерывание беременности, а она уже имеет одного ребенка, она сделается болезненно впечатлительной, ненормальной матерью, которую автор называет «радиолокационной

матерью», что отразится на развитии ребенка-одиночки, потому что она будет настолько впечатлительна, что ни на секунду не выпустит его из поля своего зрения, будет искусственно культивировать в нем инфантилизм и не сможет воспитать из него самостоятельного человека из-за болезненной сверхопеки, которая может продолжаться и до взрослого возраста и которая затем может помешать ему создать собственную семыо (в анализе типичного конфликта между невесткой и свекровью часто в качестве причины конфликта появляется «радиолокационный» настрой свекрови, которая ко взрослому уже сыну по-прежнему относится, как к ребенку, и мешает установлению правильных отношений мужа с женой).

2. Ощущение давления и беспомощности.

С точки зрения психиатрии, женщины, принимающие решение о прерывании беременности под влиянием сложившейся ситуации, то есть все те женщины, которые прерывают беременность по так называемым социальным показаниям, находятся в депрессивно-тревожном состоянии. В их настроении доминирует страх, их воля парализована, они чувствуют на себе давление, чувствуют себя беспомощными, то есть проявляют симптомы типичного депрессивного синдрома — не видят иного выхода. Страх и напряжение нарастают и ищут разрядки, а прерывание беременности представляется именно такой разрядкой. Однако в этой реакции скрыт элемент истерической реакции, а именно компонент инфантилизма, являющийся причиной того, что женщина не думает рационально о том, что она делает.

Никола /25/ обращает внимание на то, что женщины даже не хотят думать, не хотят знать, что будет; если обычно перед нормальной операцией пациентка хочет знать, как она будет проходить, то эти женщины ни за какую цену не хотят знать о ходе операции по прерыванию беременности и даже наоборот — отгоняют мысль о том, что с ними будет происходить.

Никола пишет, что если существуют серьезные, существенные причины, то почему не сказать об этом ясно, не ища оправдания перед собственной совестью. Тем не менее, женщины не хотят об этом думать и абсолютно не предвидят последствий своего поступка. Это совершенно инфантильная реакция — женщина хотела бы закрыть глаза, не видеть, не слышать, забыть, а когда проснется, то хотела бы, чтобы «все уже было позади». Доктор Пьер Веллей, который сам выступает за аборты, тоже говорит об инфантильном поведении женщин, и именно в таком тревожном депрессивно-истерическом состоянии они обычно приходят к такому решению.

Мак Гивен в своем письме говорит о том, что решилась на аборт «под влиянием минутной депрессии, а врачи, вместо того чтобы лечить ее, подтолкнули ее на более легкий путь, а затем бросили ее в страдании на произвол судьбы».

Доктор Дж. Уилки /38/ отмечает, что беременность нельзя назвать кратким мигом или пустяковым инцидентом, она длится продолжительное время и развивается. Развивается ребенок и мать. Первоначальный период эмоционального беспокойства, страха и амбивалентности через полгода в хороших условиях у той же самой женщины изменяется на абсолютно иной настрой, чем это было в первые месяцы беременности. Беременная женщина имеет право на врачебную помощь, а врач должен знать, в чем она нуждается, и уметь предвидеть ее реакции.

Летхелло и Поль Дорж, говоря об ответственности врача, подчеркивают, что врач находится в самом центре этой проблемы, он дает советы, которых ждет женщина. Врач не может быть безразличен. Часто бывает так, что оба супруга прямо спрашивают врача, что делать. Он должен говорить об этом, посоветовать, послушать, проинформировать. Пассивность врача может быть воспринята людьми как одобрение их решения сделать аборт.

Опыт показывает, что советы врача иногда бывают тем фактором, который окончательно укрепляет выбор матери. Социальное давление в настоящее время приводит к тому, что люди скорее ожидают от женщины не того, что она родит ребенка, но, наоборот, что она сделает аборт. Легализация абортов уничтожила внутреннее сдерживающее начало. И хотя само законодательство, допускающее прерывание беременности, еще не есть решение, но законодательный документ, запрещающий аборты, был бы все же сдерживающим началом.

Профессор Грассберг /11 / называет законодательство, запрещающее аборты, «защитным барьером», действующим по тому же принципу, что и дорожные знаки. Безусловно, их можно нарушить, но самим своим существованием они обращают внимание на то, что с ними необходимо считаться. С момента, когда этот защитный барьер исчезает, «мир заливает волна интеррупции».

В странах, где не существует легализации абортов, последствия абортов, сделанных тайно, отличаются от последствий абортов, сделанных легально. Подчеркивание вредных последствий абортов, сделанных тайно, служит, в частности, цели оказать давление на общество, чтобы легализовать аборты. В Польше в настоящее время нет такой проблемы. Прерывание беременности, как легально, так и нелегально выполняет одна и та же группа людей. Сейчас это делают практически всегда врачи. Тайные аборты, сделанные в частных кабинетах, технически ничем не отличается от легальных, совершенных в клиниках.

Как правило, все авторы соглашаются с тем, что после совершения аборта существует высокая вероятность психических расстройств.

Даже такие авторы, как К. ван Боа, утверждая, что «у большинства женщин не наступает психических осложнений, если операция будет сделана в первые недели беременности», тем не менее признают, что «в психиатрической практике встречаются случаи интенсивного переживания чувства вины, в особенности если операция по прерыванию беременности привела к бесплодию и если аборт был совершен до супружества».

III. Психические нарушения, наступающие после аборта

В 1966 г. Совет гинекологов и акушеров в Англии сделал вывод, что психические расстройства после прерывания беременности наступают, согласно различным данным, в 9-59% случаев. Численные данные различны и указывают на несовершенство исследований. Но заявление гинекологов-практиков, имеющих большой практический опыт в этой области, однозначно.

Доктор Террье говорит, что «никогда не встречал ни одной женщины, которая бы после такой операции не имела бы психических расстройств», и он даже приводит случаи, когда не только матери, но и отцы проявляли симптомы расстройств фрустративного типа.

Профессор Шмидт из Роттердама говорит о громадных эмоциональных травмах и называет это чувством вины и депрессией.

В рапорте Экблада из Швеции сообщается, что среди 479 женщин, которых автор обследовал в 1949 и 1950 гг., 58% стали ненормальными.

Доктор Болтер ( в A.M.А. 1962, с. 312) пишет, что «еще никогда не встречал пациентки, которая бы после прерванной беременности не страдала бы от чувства вины».

Ван Стрелен приводит результаты исследований, проведенных в Калифорнии, где было отмечено, что более половины обследованных женщин нуждалось в психиатрической помощи. Иногда бывает так, что сразу же после операции женщина чувствует облегчение, но со временем, через несколько недель, а иногда и по прошествии нескольких месяцев, нарастает депрессивная реакция.

В настоящее время нет исчерпывающих работ, которые бы позволили однозначно описать течение клинических расстройств, проявляющихся после прерывания беременности. Описания нарушений, как правило, исходят от врачей-гинекологов, которые не всегда умеют отличить психопатологические симптомы и описывают их порой неверно.

Чаще всего описаны депрессивные синдромы, с которыми нам приходится иметь дело и в нашей консультационной службе. С точки зрения нригекаиня синдрома можно различить нарушения непосредственные, вторичные и позднейшие. Я думаю, что их процентное соотношение увеличивается с течением времени с момента операции; крайне мало число непосредственных расстройств, однако значительно больше расстройств позднейших. И хотя трудно оценить, но все же представляется возможным установить некоторые характерные синдромы по доминирующим симптомам:

а) депрессия с чувством вины;

б) агрессия, направленная на себя, на отца ребенка и на весь мир;

в) постоянные личностные изменения, подобные тем, что имеют место в случае энцефалопатических, депрессивно-истерических- и гиперстенических синдромов.

Депрессия

Как известно, степень депрессии может быть разной — от слабых неврозов до глубокого психоза. Некоторые авторы описывают депрессивную реакцию, возникшую после прерванной беременности, которая доводила женщин до самоубийства.

Ван Стрелен приводит данные японской статистики, где, правда, нет непосредственных сведений, касающихся самоубийств, совершенных после прерванной беременности, но профессор Шиден Иной отмечает факт характерных совпадений, а именно, что наибольшее число совершенных женщинами самоубийств приходится на возраст между 20 и 24 годам жизни, а именно в этом возрасте большинство женщин делает аборты. Го же самое явление можно наблюдать и в Венгрии. Если, как уже было сказано выше, сохранение беременности удерживает впавших в депрессию женщин от самоубийства, то прерванная беременность усиливает депрессию.

Депрессия, которая привела к самоубийству, принадлежит к числу серьезных расстройств, и можно предполагать, что это был депрессивный психоз. В описанных ван Стреленом материалах приводятся данные, что в Англии на восемь смертельных случаев вследствие прерванной беременности приходится два самоубийства. Значительно чаще депрессивного синдрома выступают реактивные неврозные синдромы, которые, однако, имеют тенденцию к закреплению и нарастанию; чаще всего они обостряются в период климакса. Эта депрессия иногда может иметь пароно- идальные компоненты; таким женщинам кажется, что общество изменило к ним свое отношение. Иногда сразу же после аборта появляется острый психоз. (Я сама наблюдала такой случай, когда через три дня после совершения аборта в амбулаторных условиях развился депрессивный острый психоз, однако вместе с тем оказалось, что в результате занесения инфекции наблюдалась острая воспалительная реакция. После того, как воспаление прошло, острые симптомы психоза угасли, но проявления затяжной депрессии остались, хотя с тех пор прошло уже б лет. В результате операции и возникших осложнений пациентка осталась бесплодной, и это углубляет её депрессию). К депрессии, как правило, добавляются угрызения совести и чувство вины.

Чувство вины

Некоторые сторонники абортов утверждают, что чувство вины является следствием религиозного воспитания и вбитого в сознание убеждения о греховности такого поступка. Дельсас /8/ считает, что чувство вины продолжает возникать под воздействием законодательства, поскольку раньше почти во всех, а сейчас еще в некоторых странах аборты караются. Это способствовало формированию определенного настроя у женщин, идущих на аборт. Автор утверждает, что нормы навязанные, будь то законом, будь то религией, «вызывают чувство вины», и достаточно освободить женщин от этого давления, чтобы одновременно освободить ее от чувства вины, поскольку объективно вины не существует.

Высказывания на эту тему противоречивы и субъективны, в зависимости от взглядов конкретного врача. Доктор Жан Дельсас считает, что женщина, пока не почувствует движение ребенка, не расценивает прерывание беременности как детоубийство, а относится к аборту как к «последнему контрацептивному средству». То же самое утверждает и ван Боа. Однако опыт противоречит этому.

Может быть, наиболее красноречивы данные, полученные в Японии. В Японии самый продолжительный период наблюдений, и поколение женщин, совершающих аборты сейчас, не принадлежит к тем, кого пугали » запретительным законодательством». Это также не католическая страна, однако результаты проведенных там исследований показали, что подавляющее большинство женщин, совершающих аборт, не только переживает чувство вины, но и признается в этом. Доктор

Касеко сообщает, что только 8% анкетированных женщин не согласилось с тем, что это зло, другие утверждали, что знают, что поступили плохо. 73,1% женщин стыдились того, что сделали (также и у их мужей наблюдались подобные реакции) и обнаруживали при этом реакции тревоги и страха. Сколь массово переживается там это чувство вины, иллюстрирует такой знаменательный факт. В 1974 году буддийские мо- нахивозвели «храм детей». Бонза Сейдо Масамура так описывает свои переживания, подтолкнувшие его на этот шаг. Ему довелось увидеть разорванных во время аборта на части детей, и тогда он решил построить храм, который стал бы местом молитв в память о них. В этот «храм детей11 совершают паломничество сотни женщин, которые приносят туда прах своих детей. Эти паломничества имеют явственно покаянный характер, а женщины, приходящие туда, испытывают чувство вины. Они знают, что поступили плохо, но они не видели другого выхода.

Таким образом, нельзя утверждать, будто чувство вины внушено женщинам. Наоборот, я думаю, что оно восходит к глубочайшим пластам человечества и материнства и несет на себе экзистенциальную печать.

Доктор Т.Лидц считает, что это чувство вины глубоко укоренено в человеческой природе и что оно даже более глубинно, чем религиозные переживания. Существование ребенка, переживаемое матерью более глубинно, есть тайна самого бытия, и женщина в своем материнстве особым, глубинным образом включена в эту тайну бытия, независимо от того, отдает она себе в этом отчет или нет. Ван Стрелен говорит о наблюдениях, из которых следует, что чем большей впечатлительностыо и большей глубиной личности обладает женщина, тем сильнее она чувствует вину после аборта. Примитивные и легкомысленные женщины могут переживать эти состояния поверхностно и менее интенсивно.

Жан Киттон пишет, что «мать в своем чреве формирует существо, призванное к жизни вечной», она принимает участие в наиболее глубинных процессах мира. Это как бы наделяет женщину величием, и уничтожение этого состояния становится ее личной трагедией.

Гюи /13/, Тула /36/, ван Стрелен /35/, — все авторы, занимающиеся в настоящее время этой проблемой, подчеркивают, что женщины не могут освободиться от чувства вины — даже те , кто активно выступает в поддержку абортов. Даже Симона де Бовуар, которая так страстно выступает «за освобождение женщины от материнства», признает, что сделала аборт и, как метко замечает Тула, не может отстраниться от этого события, неустанно к нему возвращается. Память об этом событии также является доказательством существования чувства вины: это невозможно забыть. Женщина все помнит и страстно ищет оправдания, ищет освобождения от той вины, чувство которой она носит в себе. Это, в частности, подтверждают шведские исследования. Сперва кажется, что женщина сняла напряжение, но через какое-то время мысль о ребенке возвращается к ней, становится доминирующей, чувство вины усиливается и становится более постоянным.

Гарднер говорит о женщине, которая в течение 40 лет не могла освободиться от чувства вины. Чувство вины связано с утратой чувства собственной полноценности. Доктор Лидц говорит, что, уничтожая ребенка, женщина уничтожает нечто великое, что могло бы стать целью жизни, что было принесено на алтарь более низких целей, удобства, в результате чего понизилась также и самооценка. Такие реакции наблюдались также у японских и африканских женщин. Лидц даже утверждает, что «это закон природы, записанный на скрижалях человеческой совести». Нельзя безнаказанно умерщвлять плод. Женщина, которая сделала это, страдает годами. Есть такие, которые заглядывают в чужие коляски и признаются, что хотели бы «украсть чужого ребенка», сравнивая этих детей со своим, который сейчас мог быть такого же возраста, что и те дети, которыми они восхищаются у других матерей.

Отчетливое воспоминание этого события несет на себе печать органического повреждения женской психики. Это воспоминание подобно симптомам, которые описал Таргоул у бывших узников концентрационных лагерей. Это состояния так называемой припадочной гипермнезии — неожиданно какой-то мелкий факт наново воскрешает в памяти давно прошедшие события. Источник этих симптомов Таргоул и другие авторы видят в повреждении от Голода эндокринной системы, главным образом коры надпочечников. Существует предположение, что прерывание беременности так серьезно поражает гормональную систему, что нельзя исключить гормонального повреждения. Это позволило бы объяснить тенденцию к хроническому протеканию описанных болезненных симптомов.

Тула упоминает женщину, которая во время операции услышала хлюпанье, и с этого времени в течение долгих лет просыпалась по ночам, постоянно слыша этот плеск. Даже очень сильный раздражитель, эмоци- опальный стресс не остается в памяти столь глубоко, как стресс в соединении с биологическими повреждениями. Подобным же образом обстояло дело и в случае голодной болезни. С точки зрения эндокринологии прерывание беременности переживается организмом как шок — это не подлежит сомнению, и это также могло бы объяснить тенденцию к усилению депрессии и чувства вины. Бывшие узники концентрационных’лагерей страдают хронической депрессией и припадочной гипермнезией; такие же симптомы можно наблюдать и у женщин, сделавших аборт (40-летняя женщина написала мне в письме: «Когда же я наконец забуду об этом», — она сделала аборт, когда ей было 18 лет). Чувство вины возрастает также в зависимости от причин соматического характера и от дальнейшей судьбы женщины. Болтер (A.M.А. 1962, с. 312) говорит, что «никогда не видел женщины, которая бы после прерванной беременности не испытывала бы чувства вины». Подобным же образом высказывается и X. Стамм, и добавляет, что чувство вины тем больше, чем большее количество абортов сделала женщина.

Чувство вины усиливают такие факторы:

1. Бесплодие — если вследствие прерванной беременности наступит (что порой случается) абсолютное бесплодие, чувство вины еще более усиливается. Такие женщины через какое-то время хотят иметь ребенка, а сознание, что в бездетности своей виноваты они сами, становится причиной того, что женщина попросту несчастна, глубоко несчастна и ничто не может ее утешить. И если рождение здоровых детей с течением времени ослабляет давнее чувство вины (хотя полностью и не уничтожает его), то бездетность усиливает чувство вины всю жизнь. Бывает, что в глубокой старости некоторые из них признаются: » Если бы я не сделала аборт, то было бы кому позаботиться обо мне». Одинокая старость нередко является последствием сделанного некогда аборта, и понимание этого только усиливает старческую депрессию.

2. Выкидыши, которые могут происходить после хирургического прерывания беременности, также усиливают чувство вины. Женщина, хотя на этот раз ничего плохого ребенку не сделала, знает, что выкидыш этот является следствием давнего аборта, и чем чаще случаются выкидыши, тем интенсивнее протекает депрессия.

3. Количество и частота прерываний беременности.

Известно, что аборты не всегда приводят к бесплодию, и поэтому женщина за свою жизнь может делать аборты много раз. Психоаналитики утверждают, что прерывание беременности выражает стремление к самоуничтожению и несет на себе печать самоагрессии, хотя объективно эта агрессия направлена на ребенка. Я думаю, что то чувство вины, которое мы наблюдаем у женщин, уничтоживших свое материнство, укоренено в душе женщины столь глубоко, сколь велико ее призвание к материнству. Объективный аспект материнства объясняет то опустошение, которое возникает при уничтожении- этого материнства. Об этом свидетельствует такой хорошо известный врачам факт, что чувство вины появляется также и у тех женщин, у которых абсолютно непроизвольно и без вины с их стороны произошел выкидыш. Доминирует печаль по утраченному ребенку и одновременно возникает страх, что, быть может, это все- таки она сама виновата в его смерти. Они отыскивают в своем поведении факты, которые могли бы объяснить случившееся; обвиняют себя в том, что «приняли слишком горячий душ» или что «сделали что-то ненужное», что напрасно пошли к врачу, который, к примеру, разрешил им ходить. Они думают, что если бы они лежали, то тогда ребенок мог бы быть спасен и т.п. Желание иметь ребенка и чувство ответственности за него и его судьбу закодировано в женской природе, а чувство вины связано с утратой наивысшей ценности, каковой является человек. Ценность материнства неразрывно связана с женственностью и вызывает ее. Прискорбно, если она отсутствует. Реакция скорби и чувство вины при выкидыше сглаживаются, если потом она родит здорового, живого ребенка. Однако если выкидыш закончится бездетностью, то и в этом случае воспоминания и скорбь усиливаются. Часто спустя многие годы женщины скорбят по тому ребенку, который погиб в результате выкидыша, хотя, как правило, скрывают свои переживания.

Мучительное чувство вины, с которым живет женщина, влияет на ее поведение. Можно сказать, что оно столь тяжело, что женщина ищет какого-то оправдания. Как правило, женщина желает свою вину хотя бы частично перебросить на виновника происшествия, на отца ребенка.

Агрессия

Чувство вины порождает вторичное чувство обиды. Чувство вины — неприятное чувство. Женщина несчастна оттого, что до этого состояния довел ее он, виновник, отец ребенка. Во многих случаях у женщины появляется убеждение, что виноват он. Вина перебрасывается на другого человека, по крайней мере частично.

Объективно это понятно, поскольку в этом есть и его вина; очень часто именно он принимает участие в принятии решения об аборте, во многих случаях оказывая на женщину давление.

Правда, часто бывает, что женщина без ведома отца ребенка совершила аборт, но такое положение вещей также является извращенным и указывает либо на то, что между родителями нет согласия, либо таким образом проявляется страх женщины. Женщина уже заранее боится сказать своему партнеру о своей беременности и как бы «про запас» решается ее прервать. Такое поведение мы наблюдаем особенно тогда, когда у женщины.уже есть негативный прошлый опыт и отец ребенка в прошлом уже высказывался против ребенка, которого женщина родила, и далее не принимает своей роли отца; либо когда в прошлый раз женщина прервала беременность, поддавшись его уговорам, и иной реакции от него не ожидает.

Известны также реакции на факт материнства женщины примитивных и эгоистичных мужчин, которые прямо говорят: «Ты сама виновата, что беременна». Из работы в супружеской консультационной службе известно, что мужчины склонны перебрасывать на женщин все вопросы, связанные с регулированием деторождения, а когда, по их мнению, ребенок появляется в несоответствующий момент, многие мужчины без всяких сомнений говорят: «Это ты виновата». Мне приходилось в консультации лечить женщин, буквально побитых своими мужьями «за то, что они беременны». В такой ситуации может случиться, что при следующей беременности женщина предпочтет уже ничего ему не говорить, а идет сама к врачу с желанием сделать аборт.

Драма современной женщины состоит в том, что ее материнство становится полосой страданий, вместо того чтобы быть для нее источником подлинного счастья. Охваченная страхом, она принимает решение, которое никоим образом не исправит ситуации. Когда женщина загнана страхом, настолько однозначно виноват мужчина, что Петгеи не боится утверждать, что с точки зрения моралиста объективно участие мужчины в этой ситуации больше, его вина больше, чем ее, потому что она всегда действовала в отчаянии и «является несчастной женщиной, которая не знает, что делать».

Независимо от того, как разыграется психологическая ситуация до принятия решения об аборте, после прерванной беременности женщина всегда обвиняет в этом мужчину. Теперь в ней пробуждается скорбь по ребенку. Жан Тула описывает случай с одной женщиной, которая сперва осыпала мужа проклятиями за то, что он довел ее до беременности, навязывая ей материнство, и заставит мучаться ее с пеленками, а когда он отвез ее в Швейцарию, где заплатил за операцию по прерыванию беременности, она тут же устроила ему скандал, говоря, что он лишил её ребенка, которого она хотела бы иметь, что он абсолютно ничего не понимает в том, что значит быть матерыо, потому что он «только мужчина». Таким образом, женщина склонна дважды свалить вину на мужчину: сперва за то, что она беременна, а затем за то, что она должна была прервать беременность.

Конкретные случаи из работы консультации позволяют привести множество примеров, из которых ясно видно, что настрой женщины после операции совершенно иной. Выступавшие перед этим амбивалентные чувства могут стать однородными; до этого она не знала, хочет она ребенка или нет, теперь же она наверняка знает, что хотела, но «из-за него» ребенка уже нет.

Скорбь по ребенку, как мы уже описали, укоренена очень глубоко, и поэтому претензии к отцу ребенка также очень глубоки. Скорбь и чувство обиды переходят в агрессию. Сотни женщин признаются в том, что не могут любить того мужчину, из-за которого они прервали беременность. Изменяется также отношение женщины к половому акту и к сексуальному партнеру. Как правило, появляется неприязнь к сексуальному сожительству, которая со временем перерастает в отвращение, что вторично становится причиной половой холодности. Безусловно, по мере того как возрастает чувство вины, возрастает и чувство скорби и обида на отца ребенка; в особенности тогда, когда аборты повторяются, в семье возрастает конфликт. Сперва он незначителен, но со временем может перерасти в такую враждебность, что женщина даже может сказать, что «ненавидит его за это». Враждебность и возрастающая холодность неоднократно приводят к разрушению супружеских союзов.

Гамильтон приводит данные, согласно которым из 100 опрошенных женщин 70 заявили, что любят своего мужа, а после прерванной беременности 15 призналось в том, что чувствуют отвращение к своим мужьям, а следующие 15 вовсе расстались со своими мужьями.

Доктор Лидц говорит, что после аборта женщина испытывает к отцу ребенка отвращение и ненависть.

На основании анализа случаев досупружеской беременности, зарегистрированных в нашей службе, этот тезис получил абсолютное подтверждение. Оказалось, что все те женщины, которые забеременели до брака и по настоянию мужчин прервали беременность, не заключили с ними брака, но, наоборот, абсолютно порвали с ними всякие отношения. И если женщина решает сохранить беременность, она часто выходит замуж за отца ребенка, так как беременность становится для мужчины фактом, мобилизующим его к заключению брака, а уничтожение ребенка, наоборот, становиться причиной, вызывающей разрыв отношений.

Доктор Велли обращает внимание на то, что прерывание беременности до супружества и последующее отношение к мужчине может привести к нарушениям поведения, таким, как холодность на всю дальнейшую жизнь, а также эротическая ориентация на лиц того же самого пола. Велли описывает случай лесбийских наклонностей у девушки, которая сделала аборт и после этого никогда уже ничего общего не хотела иметь с мужчинами. В остром конфликте, который возникает между молодыми людьми после аборта, инициатива разрыва, как правило, принадлежат девушке. Несмотря на то, что аборт в такой ситуации делается, как правило, «для ее же блага» и якобы во имя «их любви», тем не менее оказывается, что разрыв, который наступает после этого, угрожает любви молодых людей. Можно сказать, что прерывание беременности одновременно является убийством любви матери к отцу ребенка. Женщина теряет доверие к мужчине, который не сумел принять ответственность за ее судьбу, она не чувствует уже себя с ним в безопасности, таит на него обиду и не желает его более знать. Порой она разрывает свои отношения с ним тут же после аборта, никогда больше не хочет его видеть; иногда связь еще может продолжиться, однако конфликты усиливаются и связь в конце концов прерывается абсолютно. Бывают случаи, когда по этой причине распадаются супружеские пары. Насколько живой ребенок связывает людей и взывает к их ответственности, настолько прерывание беременности разделяет его родителей.

Агрессивность к врачу

Кроме агрессивности, рожденной в женщине под влиянием чувства вины, скорби и обиды на отца ребенка, в ней также рождается обида на отца ребенка, в ней также рождается обида на непосредственного исполнителя операции — обида на врача. Как правило, в таких случаях никогда не бывает чувства благодарности, столь обычное для пациента по отношению к своему хирургу после лечебной хирургической операции, но зато имеют место обида и злость. Часть негативных мнений о врачах — несправедливо обобщенных — восходит к таким реакциям. Женщина в обиде на врача за то, что он не удержал ее.

Профессор Майер пишет, что женщина приходит, собственно, затем, чтобы услышать «нет», а не затем, чтобы сделать аборт. Он приводит случай из собственной практики, когда женщина сперва явственно выразила желание прервать беременность и заявила, что пришла за этим, а когда он отговорил ее от аборта, она вышла, хлопнув дверью. Много месяцев спустя, уже после рождения ребенка, она вернулась с цветами и словами благодарности за спасение ее ребенка и спросила: «Доктор, знаете ли, зачем я тогда приходила?» На его замечание, что ведь она тогда ясно об этом сказала, женщина ответила, что приходила услышать «нет». Автор рассказывает также и другой случай, когда женщина пришла к некоему врачу, и он не отсоветовал ей делать аборт. Она потом очень сокрушалась об этом и страстно желала иметь ребенка. Она сказала: «Вы — врач, вы должны были знать, что я буду очень страдать». Это истинное утверждение, поскольку врач должен предвидеть последствия аборта.

Женщина приходит к врачу с депрессивным синдромом, и прерывание беременности не является терапией этого напряжения. Если женщине и может так казаться, то врач должен знать, как дело выглядит на самом деле. Женщина, которой врач отказал в совершении аборта, никогда не будет иметь к нему за это претензии, но, наоборот, проявит благодарность за спасение ребенка.

Агрессивность к окружению

Обида женщины переносится не только на отца ребенка, но и на всех людей, которые более или менее непосредственно были включены в эту ситуацию. Иногда, прежде чем принять решение, женщина ищет совета у других людей. Иногда отец посвящает в эту тайну своих родных. Если семья не согласилась с решением, то отношения между мужем и женой разрываются, поскольку в них продолжает жить чувство вины и обиды. Как правило, в семье, где жена сделала аборт, рвутся семейные связи. Иногда целые семьи питают друг к другу враждебность. Как замужняя женщина, так и одинокая девушка, прекращают контакты с окружением, и в них нарастает чувство одиночества. Она разрывает отношения и с друзьями, которые дали ей такой совет. Нарастает цепь реакций, которые столь сильно влияют на ее поведение, что можно говорить о личностных изменениях.

Нойс /26/ говорит, что необходимо помнить о большом числе женщин, которые на прерывание беременности реагируют тяжелыми и длительными психопатологическими проявлениями. И даже поздиейшие роды ребенка не всегда смягчают эти трудности.

Особой формой агрессивности к окружению является отношение таких женщин к беременным женщинам, которые еще не сделали аборта. Кажется, следовало бы ожидать, что их совет должен быть предупреждением: они сами пережили аборт, и сами страдают. Кажется, что они должны громко кричать: » Не делайте этого!» Однако всё наоборот. Во главе проабортного движения во Франции стали женщины, которые громко кричат: «Я сделала это, и ты сделай то же самое» (Симона де Бовуар). Это что-то вроде зависти. Кажется, осознание того, что многие женщины делают то же самое, приносит им какое-то облегчение («не я одна») либо оправдание («все так делают»). Словно бы бремя общей вины кажется меньшим или более легким. Эта психологическая реакция позволяет понять иногда необъяснимые трудности для женщин в принятии биологических методов регулирования деторождения. Иногда наблюдается явное нежелание женщин искать другой выход, и они с осуждением подходят к любым инициативам в этой сфере, так словно бы признание того, что был другой выход, способствовало бы усилению чувства вины и сделалось бы дополнительным бременем, от которого они защищаются. Именно здесь источник тех случаев, которые мы наблюдаем в семейной консультационной службе. Чувство вины иногда парадоксальным образом переходит в агрессию, в негативное отношение к людям, которые стараются помочь.

Агрессивность к детям

Амбивалентное отношение женщины к материнству отражается на её отношении к детям, как к собственным, уже рожденным, так и чужим.

Характерно, что беременность прерывают (по крайне мере у нас в Польше, но, как правило, эти данные совпадают с данными по другим государствам) женщины, у которых мало детей — один или двое. Матери многодетных семей не делают абортов. Те, кто прерывают беременность, имеют немного детей и проявляют по отношению к ним либо странную агрессивность и раздражительность, либо, наоборот, — женщина превращается в радиолокационный тип чрезвычайно опекающей матери, отрицательное влияние которой на развитие ребенка неоднократно отмечают психологи и иллюзорная заботливость которой настолько ненасытна, что граничит с агрессивностью.

Возрастающее сегодня отрицательное отношение к собственному и чужому материнству распространяется именно среди женщин, которые совершили аборт. Такое материнство становится источником искаженных общественных позиций. Нормальный ребенок взывает к наилучшим чувствам женщины, высвобождает в ней отношение приятия и заботы. Отринутое материнство уничтожает какие-то пласты женственности как таковой; в таких случаях мы можем говорить о личностном изменении.

Личностные изменения

Истерично-инфантильные черты, хронические депрессивные реакции и и склонность к агрессивности со временем оцениваются обществом как устойчивые черты, и как таковые их и следует воспринимать, поскольку не наблюдается тенденции к их изменению. В таком случае можно говорить о возникновении устойчивых изменений в структуре личности, в характере женщины. Вместо типичной для матерей сердечности, нежности, определенной мягкости характера у женщин, ограничивших свою фертильность путем интреррупции, мы наблюдаем разочарованность, вспыльчивость, неудовлетворенность, злость и напряженность — все то, что делает ее, как в таких случаях говорится, невыносимой. Эти личностные черты только усиливают и так уже существующий супружеский конфликт. Пара, принимающая решение прервать беременность, всегда будет конфликтной парой. Глубоко любящие друг друга люди никогда не пойдут на такой шаг. Эти изменения представляются устойчивыми и необратимыми.

Корень всех этих изменений находится в самой сущности женской природы, он глубже любых эмоциональных реакций. Повышенная раздражительность, склонность к вспышкам агрессии, повышенная конфликтность располагают к депрессии; таким образом возникает порочный круг, чувство угнетающей тяжести, неудовлетворенность супружеством и отсутствие

радости от детей. Жизнь становится слишком тяжелой. Эти симптомы, типичные для периода увядания, возрастают независимо от климакса, но в своих проявлениях очень на него похожи. В натуральной фазе, когда женщина теряет фертильность, наступает нарушение психического равновесия, словно грусть по уходящей фертильности. После прерванной беременности это нарушение психического развития подобно психологии увядания, но наступает значительно раньше и к тому же у совсем еще молодых женщин. Подобной бывает и феноменология поведения. Такие матери в течение нескольких лет бывают неуравновешенны, напряженны и раздражительны. Безусловно, когда женщина с такими личностными характеристиками входит в период климакса, эти симптомы усиливаются.

Возникает вопрос о терапии — как лечить таких женщин?

IV. Терапия

Вышеописанные симптомы имеют разный психопатологический характер, и может показаться, что в данном случае можно применять терапию, подобную той, которую используют при лечении иных нервных заболеваний. Однако опыт показывает, что здесь не помогает ни фармакотерапия, ни даже психотерапия. Действие, спровоцировавшее эти изменения, — убийство своего будущего ребенка — нарушает глубинную структуру личности и непосредственно касается человеческой души. Даже тогда, когда женщина верующая, впоследствии раскаявшись в содеянном, идет исповедаться в своем грехе, получает прощение грехов, то и тогда она не находит полного внутреннего равновесия и мира. Она продолжает нести на себе клеймо, которое невозможно смыть без остатка. Поступая плохо, человек вредит самому себе. Эта истина, проповедуемая моралистами, в данном случае находит свое практическое подтверждение.

Ван Стрелен утверждает, что целостная интеграция в этом случае затруднена, но терапия тут может быть только одна — найти свое место «чада Божия» через искупление.

Таким образом, лечение медицина должна передать богословию. Чтобы добиться этого, необходимо предупредить зло, из которого рождается болезнь. Чтобы добиться этого, необходимо изменить отношение людей к этой проблеме и показать человеку надлежащее место сексуальности в его жизни.

Гюи, Тула и другие авторы верно обращают внимание на то, что правильным средством борьбы с интер- рупцией является борьба с контрацепцией, «потому что интеррупция как бы вписана в логику контрацепции». Когда контрацептивное средство не дает ожидаемого результата, возникает решение прервать беременность, поскольку изначально уже существовала установка против ребенка, контрацептивная установка. Анализ статистических данных позволяет утверждать, что женщины, прибегающие к контрацептивным техникам, в семь раз чаще делают аборты, чем женщины, не признающие контрацептивов. Группа врачей из «Center deludes Laennec» /5/ уже в 1961 году обратила внимание на явную связь контрацепции с интерруп- цией. На материале исследований, проведенных в Японии, Татцуо Хондо показал, что при использовании контрапцепции аборты происходят в шесть раз чаще, чем в условиях, когда контрацептивные средства не употребляются. К такому же выводу пришел Маиники, опросивший в Японии 3500 супружеских пар. На эту же отчетливую взаимосвязь употребления контрацептивных средств и роста числа абортов указывает юрист профессор Саватье.

Данные, полученные в нашей консультативной службе, целиком подтверждают эти выводы. А именно, только та женщина делает аборты, которая пользуется контрацептивными средствами и не было отмечено ни одного случая, когда бы женщина, использующая, к примеру, термический тест, решилась бы прервать беременность. Это и понятно, поскольку именно здесь проявляется разница в отношении к зачатию одних и других. Супружеская пара, использующая контрацептивные средства, не считается с ребенком, исключает его и не принимает его в расчет. Те же супруги, которые задают себе труд управления своей фертильностыо в соответствии с законами природы, принимают в расчет ребенка и с оглядкой на это подчиняются требованиям принятого метода.

Принципом поведения в данном случае является принятие во внимание прав ребенка, который сейчас может либо не может родиться. В случае, когда человеческие расчеты подведут, принятие в расчет ребенка требует того, чтобы он родился. При использовании же контрацептивных средств, когда они подводят, тут же появляется мысль об аборте.

Тула показывает отчетливую линию дегенерации белой расы в XX веке, которая от контрацепции переходит к интеррупции, а от интеррупции к эвтанзии. На практике так это и есть. В странах, где была дозволена контрацептивная практика, со временем были допущены также и аборты, а затем в некоторых из них дошло дело до дискуссий о допустимости эвтаназии.

Такое развитие неудивительно, если принять во внимание тот факт, что нерожденный ребенок оценивается как ненужный; отсюда только один шаг до негативной оценки и такой жизни, которая общественно не пригодна, — жизни людей больных, престарелых и немощных.

Опыт последних десятилетий подтверждает эту закономерность.

Именно совершаемые в массовых масштабах интеррупции угрожают равновесию мира и отдельных обществ. Некоторые страны достаточно быстро осознали масштабы бедствия, спровоцированного разрешением допускать прерывание беременности, и отозвали законодательные документы, дозволяющие аборты ( Румыния, Болгария). Другие страны приобретают печальный опыт. Врачи пытаются защитить жизнь ребенка, которой грозит опасность; в мире возникли специальные центры, служащие этой цели:

«Laissez le vivre» и «Humanae vitae», созданные доктором Юаном во Франции, «Es rettet das Leben» в Вене и множество других. Роль врача в спасении жизни не рожденных детей бесспорна и незаменима.

Выводы

1. Психические нарушения у женщины после аборта очевидны и требуют обратить на них внимание.

2. Никогда нельзя верить тому, что женщина действительно «не хочет иметь ребенка».

3. Каждое прерывание беременности имеет негативные последствия для самой женщины, а через нее для семьи и общества.

4. Лечение невозможно, так как изменения необратимы.

5. Превентивные действия должны включать в себя широко понятное воспитание, в котором найдется место для признания ценности человеческой жизни вообще и материнства, в частности.

6. Наблюдаемые психопатологические изменения чаще всего имеют вид трех отдельных синдромов: депрессия с чувством вины, агрессивное отношение к партнеру и окружению, личностные нарушения.

7. Тенденция к прогрессивному развитию психологических изменений позволяет принять, что основанием этих изменений является нарушение биохимических процессов, готовящих организм женщины к тому, чтобы стать матерью.

8. Целесообразным представляется проследить реакции отцов и врачей, делающих аборты, ибо такие исследования отсутствуют, а, быть может, они помогли бы победить зло.

Библиографические ссылки:

1. С. Benson. Poloznictwo i ginekologia PZWL Warszawa, 1973. . ‘
2. Bleuer. Lehrbuch der Psyhiatrie, Springer-Verlag 1943 \
3. X. Franciszek Bogdan. Z problematyki zycia nienarodzonych, Collectanea theologica», 1973, Fasc. I, s 112-119
4. Edmee Cabeaux. Considerations medicales sur I’avorte- ment, Annales de droit — revue trivestrielle de droit beige», t. XXXI, 1971; s. 355; там же см. Roger Troisfontaine S. J., Protection de la vie, s. 391.
5. Michel Chartier etc. Collection du Centre d’etuses Laennec de la Regulations de Naissances.
6. Paul Chauchard. L’avortement, «Revie Thomiste», 1973, nr. 3, s. 33-46.
7. Marcel Clement. La vie rendue aux chiffres, «L’Homme nouveau», 21.X.72, n. 608.
8. Jean Delsace, Anne-Marie Doulain Rollier. L’avortement, Caterman — poche.
9. Michel Gillet. Une histoire d’amour et de mort, «Lumiere et Vie» 1972, nr. 109, t. XXL, s. 6-21.
10. Rudolf Graber. Wir wahlen das Leben, там же, s. 21.
11. Roland Grassberger. Abreibungs-Barren, «Bote v. Fatima», 1974, nr. 3, s. 24.
12. Paul Grenet, L’appreciation de philosophiesur le dossier avortement, «Revue Thomiste», 1973, s. 45.
13. Francois Michele Guy, L’avortement, Le Cerf, 1971.
14. Ernest Huant, Non a l’avortement (Etude biologique et morale,) Librairie Tequi, Paris, 1972.
15. Jean Kellerhals, L’avortement vu par un sociologique «Amour et famille», 1972, nr. 73-74, s. 29.
16. Melanie Klein, Essai de Psychanalise, Payot, 1967.
17. Albrecht Langeluddeke, Gerichtliche Psychiatrie, Walter de Gruyter, Berlin, 1959.
18. Medard Lech, Zanim podejmiesz decyzje, «Zyjmy dluzej», 1974, styczen nr. 1/189.
19. Jerome Lejeune, Le message de la Vie, «L’Osservatore Romano», 11.X.1974, nr. 41/1275.
20. Stanislaw Manczarski, Medycyna sadowa w zarysie PZWL, Warszawa, 1968.
21. Gustave Martelet, 2000 ans d’accueil a la vie (un langage sur avortement), Le centurion, Paris, 1973.
22. Memorial Wentzla i Mechta a dnia 25 listopada, 1939, «Biulutyn Glonej KomidjiBadania Zbrodni Niem. w. Polsce», t. Ill, s. 131.
23. Eugeniusz Minkowski, LTIumanisme contemporain et ses incidences en patologie. Neurological problem, Paris.
24. Eugeniusz Minkowski, Der Preis eines menschlichen Lebehs, w. Sonderdruck — Conditio Humano, Darwin W., Straus am Geburtstag pod red. Waltera von Bayer I Richarda W. Griffitha.
25. N. Nicola OP. L’avortement devant la conscience chre- tienne. «nova et Vetera», XLVIII, 2/1973, s. 104-126.
26. Arthur P. Noyes, Lawrance C. Kolb, Nowoczesna psychia- tria klinichna, PZWL, Warszawa, 1969.
27. A. Peteghen, Respect pourl’enfant a naitre, Imprimerie L. Vanmelle, S/А/ Mariekerke, Geneve.
28. Boleslaw Popielski, Medyccyna I pravo, PZWL, Warszawa 1968.
29. Bernard Quelquejeu OP, La volonte de procreer, «Lumiere et Vie»1972, nr/ 109, . 57-71.
30. Jozef Radzicki, Ryzyko zabieglow lekarskich w pravie kamiem, PZWL, Warszawa, 1967.
31. Charles Rendu, La contracepcion est-elle la solution a probleme de l’avornement? «Laisser les vivre», Strassbourg, 5-6 maja 1973. Sprawozdanie na kongres.
32. Gottfried Roth, Der Beginn des menschiches Lebens, там же, s. 22.
33. Session de travail sur l’avornement, Grenoble, luty- marzec, 1971.
34. Zbigniew Sobolewski, Zicie niewarte cierpienia «Palestra», liepec, 1974, nr. 7, s. 81.
35. Henri van Straelen, Abtreibung die GrosseEntscheidung, Habbel, 1974.
36. Jean Toulet, Crime ou liberation, Fayard, Paris, 1973.
37. Michail Troszinski, Medyczne aspecty regulacji urodzen w: Kierunkioptymalnego rozvoju ludnoscy. Studium spoleczno-eko- nomiczne, Pax, «Studia i materially», 1973, s. 43.
38. C. Willke, Le livre rouge de l’avornement, Editions France-Empir, 1973

Ванда Пултавская

Источник: azbyka.ru