В Царьграде жили святый Ксенофонт с женою своею Мариею. Это были богатые и знатные бояре. У них было двое детей: Иоанн и Аркадий. Богатство и знатность не надмевали их, и они жили в простоте и незлобии сердца. Главная забота у них была о том, чтобы и дети их Бога знали и любили, чтобы не чужды были и светского образования. Для довершения образования детей, они отправили их в финикийский город Вирит, где тогда были знаменитые школы.

Немного, однако же, пришлось учиться детям. Отец вскоре разболелся, думал, что приблизился час исхода его, и дети должны были возвратиться домой, чтобы проститься с отцом своим. Обрадовался отец, увидавши чад своих; он усадил их около себя и стал давать последние свои наставления. "Дети, - говорил он, - я думаю, что настает конец моей жизни. Примите к сердцу, что я вам скажу. Прежде всего внушаю вам: бойтесь Бога и живите по Его заповедям. Пусть моя жизнь послужит вам образцом. Меня все любили и почитали не за мой сан, а за кротость и хорошую жизнь. Я всех любил и со всеми жил мирно, помнил я о церкви Божией, старался утешить печального, облегчить участь бедного. Чтите свою мать, слушайте всегда ее приказания и советы, и если будете помнить мои наставления и жить по заповедям Божиим, то Бог мира будет с вами." Слезы текли у детей, когда они слушали эти наставления. Плакал и отец, прощаясь с детьми. Но Господь судил иначе, и во сне открыл ему, что жизнь его продлится и он скоро выздоровеет. Обрадовались все такой милости Божией, и дети опять, простившись, отправились на место свое.

Нужно было им плыть морем. Вдруг поднялась буря. Море взволновалось. Все бывшие на корабле плакали и рыдали. Корабль разбило. Волнами всех выбросило в разные стороны. Милостию Божиею Иоанн и Аркадий были спасены, но и спасение их не радовало, потому что они очутились в разных местах, каждый думал о брате, что он погиб. Жалко было каждому родителей, но не менее жалко и брата.

Иоанн скоро встретил на пути монастырь, очень обрадовался и умолил настоятеля принять его к себе. Жизнь его протекала в посте и молитве. Об одном скорбел и не мог забыть, о брате своем. "Где-то он теперь?"- думал он.

Аркадий, спасенный, тоже молился о брате своем. Встретился с ним добрый человек и утолил голод его. От горя и усталости он заснул, думая и молясь все о брате своем. И вот видит сон: предстал к нему брат его Иоанн и, укоривши его за печаль и слезы, сказал ему: "Не печалься, я жив." Поверил Аркадий откровению во сне и успокоился, на сердце его стало легко и радостно. Но что делать с собой? Он решился посвятить себя на служение Богу в каком-либо монастыре, тем более, что он слышал, как отец хвалил иноческую жизнь. Встретился с ним один старец, который успокоил его касательно брата и сказал, что он жив. Этим старцем Аркадий был отведен в монастырь св. Харитона, научен иноческой жизни. По прошествии трех лет он обещался снова увидать его. Аркадий день и ночь служил Господу.

Между тем прошло уже два года, как дети Ксенофонта и Марии отправились из дому. Удивлялись родители, что так долго нет о них известия. Не знали чему приписать это. Более ждать не могли и послали слугу в Вирит узнать о детях. Каково было удивление слуги, когда он не нашел в Вирите детей своего господина. Со смущенным сердцем он возвращался в Константинополь.

Дорогой остановившись в одном месте для отдыха, он увидал одного инока, который оказался слугою, с которым были посланы дети. Каким образом слуга сделался монахом, и как он до сих пор не возвратился домой? Тут рассказал инок-слуга о погибели корабля и несомненной погибели на нем детей господ его. Слуга думал, что он один спасся из всех плывших на корабле, не хотел таким известием опечалить господ своих и решился лучше совсем не возвращаться, а в монастыре спасать душу свою. Зарыдал, слушая его рассказ, посланный отыскивать детей. Так жалко ему было погибших юношей и родителей их. Не знал он, как явиться с таким печальным известием к Ксенафонту и Марии. Хотел было и он лучше уйти куда-нибудь, но добрые люди уговорили не делать этого, но скорее сообщить обо всем с нетерпением ожидавшим его господам.

Первая узнала о прибытии посланного Мария. Зарыдал слуга, увидавши госпожу, ничего не скрыл, а рассказал все, что знал. Нужно было ждать, что Мария падет замертво при вести о смерти детей своих — но случилось не так. Вера в Промысл подкрепила ее . Она, напротив, благословила Бога и сказала: "Господь дал, Господь и взял и Он знает, что нам послужит для пользы." К вечеру возвратился из царского дворца Ксенофонт. Он с нетерпением желал видеть возвратившегося слугу. Мария под различными предлогами отклоняла эту встречу. Наконец, рассказала о постигшем их горе. "О, Господи!"- воскликнул Ксенофонт. Слезы полились из глаз его, стоны слышались в груди его. Скоро, однако, он успокоился. Вера в Промысл и к нему пришла на помощь. Он даже стал утешать скорбящую жену свою. "Веруй, жена, что Господь не допустит погибнуть детям нашим. Будем молиться всю ночь и Господь откроет нам о положении чад наших." Целую ночь они молились, к утру уснули и видят сон, что дети их предстоят престолу Божию во славе небесной. Вполне теперь успокоились они. Но мысль, что сыновья их живы, — эта мысль не отступала от них. Наконец, они решились отправиться в Иерусалим на поклонение святым местам, с полною уверенностью, что непременно увидят там детей своих.

Прибыли в Иерусалим Ксенофонт и Мария. Стали посещать святые места, окрестные монастыри, много раздавали милостыни, но нигде не нашли детей своих. Впрочем, они встретили слугу своего, того самого, с которым отправили учиться детей. Конечно, очень обрадовались этой встрече, но ничего верного не могли узнать от него. Печальные они пошли посмотреть священную реку Иордан. По устроению Божию они встретили на пути того самого старца, который привел Аркадия в монастырь. В беседе старец объявил им, что они скоро увидят детей своих. Радости родителей не было предела. Между тем старец пошел к храму Воскресения в Иерусалим. Побывши в церкви, он сел отдохнуть. Тут он увидал молодого инока. Это был один из сыновей Ксенофонта — Иоанн. Не видавши его никогда, старец догадался о том, кто он, и в беседе объявил ему, что родители его здесь, что он скоро увидит их, увидит и брата своего. Когда они беседовали, подошел другой инок. Это был Аркадий. Лица их так исхудали и изменились от поста, что они, встретившись не узнали друг друга. Старец велел Иоанну рассказать всю свою жизнь, и тут только Аркадий узнал своего брата. Бросились они в объятия друг друга и от радости долго проливали слезы.

Через два дня пришли в Иерусалим и Ксенофонт с Мариею, втсретили знакомого старца, беседовавшего с Иоанном и Аркадием. Они, конечно, не узнали детей своих и просили старца исполнить обещанное — показать тех, кого они ищут. Старец велел им идти в свое место, где они остановились, и приготовить трапезу, на которую обещался придти с учениками своими. За трапезой родители опять поспешили спросить старца, где же дети их. "Они трудятся для своего спасения," - сказал он им. "Ах, если бы они походили на этих учеников твоих!" Тогда старец велел Аркадию рассказать жизнь свою. Он подробно расказывал, и когда речь дошла до погибели корабля, тут, наконец, Ксенофонт и Мария узнали детей своих, которые вместе со старцем сидели перед их глазами. Они радостно обнимали, целовали и плакали от радости. Ксенофонт и Мария не пожелали возвратиться домой, а решились жить во святой земле, посвятить себя на служение Богу. Они послали в Константинополь с приказанием — всех слуг отпустить на волю, а имущество продать и раздать нищим. Старец облек их в иноческий образ и все разошлись по разным монастырям, проводили жизнь в хвалении и благодарении Господа, и мирно почили о Господе, предвидев свою кончину. Господь удостоил их небесной славы, а церковь причислила к лику святых.

Итак, мы видим спасенным целое семейство. Счастливая семья! Все, после бурного плавания по морю житейскому, достигли тихого пристанища небесного — спасения вечного. И мало того, что спаслись — все прославлены у Господа славою небесною. Какое счастье может быть выше этого счастья? Как не пожелать подобного счастия и всякому христианскому семейству? Но немного можно видеть подобных благочестивых семейств в нынешнее время. И не о многих нынешних семействах можно сказать, что на них почивает благословение Божие. Многие как будто совсем лишены его, как будто гнев Божий тяготеет над ними. То раздоры и постоянные несогласия между мужем и женой, то непочтение в детях, то дурное, развратное поведение одних из них, то неудавшееся устройство других, то плачут родители от детей, то дети не видят в родителях того, что желали бы и что должны бы видеть в них. А там неверие проникло в семью и заразило даже лучших членов ее. На глазах у всех есть такие семьи — семьи несчастные, где даже не один покончил жизнь самоубийством, кто от беспорядочной жизни, кто от неисполнившихся желаний. И, что удивительно, все это творится не при расстроенных только обстоятельствах внешних, не при недостаточных средствах к жизни. Нет! Но очень часто даже при обилии этих средств, при таком обилии, какое и представить трудно. Только бы жить и радоваться, да Бога благодарить, а они ни того, ни другого не хотят, а губят себя на веки. Погибель вечную добровольно избрали уделом для себя, как будто для нее и родились. Жалкое состояние! Душа надрывается от скорби у посторонних людей. А каково все это видеть близким, кровным: отцу, матери, братьям, сестрам, жене?

Отчего такие прискорбные явления? Много может быть причин на это, но главная доля вины падает на родителей. Они не влили духа веры в детей своих. Может быть, не хотели и не старались это сделать, а может быть, не могли совсем, потому что сами не имели этого духа, сами страдали холодностью к вере, отсутствием духа благочестия и всяких твердых нравственных убеждений. Родители должны всегда горячее и усерднее молиться о детях, но какая может быть молитва у маловерующих? Только искренняя вера рождает истинную молитву. Более верующие и более благочестивые родители конечно молятся и, может быть, горячо. Только о чем? О том, чтобы были они здоровы, довольны, счастливы в жизни, имели успех в делах. Следует, конечно, молиться и об этом, но главное-то все-таки разве это? Есть блага понужнее удачного ведения житейских дел, поважнее богатства — это добрая настроенность души, это горячая ревность о ее спасении, о приближении себя к Богу чистыми мыслями, желаниями и делами. Это горение духа, стремление его к благочестию. Вот истинно счастливый человек в этой жизни. Но об этом-то часто меньше всего молятся и самые добрые родители. Сын плохо успевает в науках; он, наконец, не получает правильного законченного образования; дочь не обладает красотою, нет надежды на выгодное ее устройство. Это их сокрушает, об этом болит у них сердце, а что те же сын и дочь не стяжали христианских качеств души, что они, быть может, усвоили много неправильных понятий и взглядов, к этому они равнодушны. Как после них дети будут жить не устроенные, без достаточных средств к жизни, они много думают. И следует, конечно, думать. А есть ли в них задатки, что они будут наследниками жизни вечной, близки ли они по своей нравственности к спасению вечному — об этом они беспокоятся меньше всего. Безучастно большинство родителей нынешнего времени относятся к духовной настроенности своих детей. Ни молиться о их душевном спасении, об укреплении их веры не хотят, ни другим каким образом на эту сторону жизни их воздействовать не стараются. Тем более словом убеждения, примером собственной благочестивой жизни благотворно повлиять на них не имеют сил. И вот семья нравственно распадается, она сошла с доброго пути. И что же удивительного, если многие члены ее гибнут на веки?

Главное несчастье большинства нынешних семейств заключается в том, что жизнь их постраивается совершенно не по духу св. веры и церкви. Все, касающееся веры и церкви, меньше и меньше начинает занимать семью. Еще не так давно было то время, когда в семье с восторгом беседовали о наступлении того или другого праздника. Ныне в этих семействах и помину о том нет. Утешаются другим: предстоящим балом, увеселительным вечером. Бывало, церковное богослужение нередко совершалось в доме в присутствии всех семейных приглашенными священнослужителями и под великие праздники, и по особенным случаям. Ныне под праздники бывает другое — собрание родных и знакомых или для увеселения, или для бесед только нецерковного и недуховного характера. Бывало, посты строго соблюдали даже и малые дети, а ныне во многих семействах о них и помину нет, — как взрослые, так, по их примеру и даже по приказанию, и дети, не могут сохранить как должно, даже первую и последнюю седмицы Великого поста. Бывало, каждый воскресный день вставали даже к утрени, не говоря уже о литургии, а ныне не бывают совсем в храме по целым месяцам, целыми семействами. А некоторые даже и в воскресный день совсем оставляют храм и службу, считая это излишнею тягостью. Бывало, Четьи-минеи были настольною книгою, Псалтырь многие знали чуть не наизусть, а ныне и молитвенника сокращенного не найдешь, а Евангелие едва увидишь. Духовное чтение представляют духовным, сами же питают свой ум и сердце одним светским чтением. О жизни святых ни взрослые, ни дети часто и понятия не имеют. Так живут семейства, не отказывающиеся называть себя православными, христианскими.

Мы не говорим здесь о говении и приготовлении к исповеди и св. причащению. С каким трудом, с какою неохотою делают это святое дело! С какими опущениями, сокращениями! Многие весьма странные предъявляют при сем требования, неслыханные в прежние времена. Не здесь ли корень тех прискорбных явлений в семействах, о которых мы упомянули? Да, отдаление от церкви, от ее духа — это великое, ничем непоправимое зло. Где изгоняется дух церкви, там начинает господствовать дух времени; там мода и обычаи мирские водворяются со всею силою; там другой взгляд на жизнь; там начинается жизнь одним настоящим без надежды на будущее вечное; там постепенное возвращение ко временам язычества.

Какую противоположность со всем этим составляет святое семейство преподобных Ксенофонта и Марии и чад их! Как далеко оно было от духа мира развращенного! Каким оно дышет здесь неподдельным благочестием! Отец лежит на смертном одре, он собирает вокруг себя детей, дает им наставления. И какие это трогательные наставления! Чего-чего не высказано в них! А как они молитвенны, как преданы воле Божией, сколько веры в Промысл Божий! Получают они известие о гибели корабля, на котором плыли дети, и они, огорченные, не предаются отчаянию, но твердо верят, что дети их спасены. И, предавшись в волю Божию, целую ночь проводят в молитве. Вот чем заслуживается благословение Божие, которое так редко видим над семействами в нынешнее время. Вот почему и дети оказались подобными своим родителям. Молитвы родительские спасли их. Добрый пример отца и матери заставил их, спасенных от бури, искать другого — душевного спасения, и нигде более, как в монастыре. Родители любили иноческий сан, монашескую жизнь — вот что привело их в монастырь.

Родители! Не увлекайтесь духом времени, живите по духу веры и церкви. Старайтесь стяжать дух благочестия сами, в таком же духе воспитывайте и детей своих. Помните Бога и Его святые заповеди. Любите молитву домашнюю и церковную. В скорби не унывайте. В радости и счастии благодарите - подобно Ксенофонту и Марии, твердо верьте в Промысл Божий и, будьте уверены, спасетесь и вы, будут спасены и дети ваши, как спаслись среди треволнений житейских дети Ксенофонта и Марии.