На
главную страницу сервера Возвратиться к оглавлению
Рождественское чудо.
Дорогие друзья,
Снова наступило то время, когда повсюду семьи достают из кладовок коробки с рождественскими украшениями и готовятся по-праздничному украсить свои дома. Но, несмотря на ностальгию и разговоры про "мир на земле" в эти праздничные дни, мы часто бываем загруженными делами, как никогда. Наша жизнь подчинена расписаниям, обещаниям, встречам и поездкам в течении всего года, и очень трудно бывает "расслабиться", хотя бы на мгновенье, когда приходит Рождество. Но я надеюсь, что у вас найдется время для того, чтобы сделать передышку и вспомнить о благости Бога, которую Он проявил к нам во многом, особенно в том, что послал Своего единородного Сына родиться в том холодном хлеву 2000 лет назад.
Вот уже прошло несколько лет, как я в последний раз поделился с вами своими воодушевляющими историями в декабрьском издании моего письма. В этом месяце я бы хотел вернуться к этой доброй традиции. Одним словом это даст вам прекрасную возможность "расслабиться по-рождественски", о чем я и говорил выше! Итак, отложите на минутку ваши гирлянды и списки подарков. Возьмите в руки чашку с горячим напитком и сядьте в кресло. Следующий отрывок взят из девятой книги серии "Рождество в Моем Сердце", которая была составлена моим хорошим другом Джоу Вилером. Эта замечательная правдивая история была рассказана врачом, работавшим в Приморском Округе во второй половине 20 столетия. Джоу отмечает во вступлении, что история, написанная Джозефом Мак Даугаллом, "не похожа на все остальные, которые мне пришлось читать", и я вполне с ним согласен. Читайте, и переживите чудо, которое перед вам откроется.
Наконец, в один прекрасный декабрьский день я должен был ей сказать правду. Диагноз был неутешительным. На все воля Божья. Она восприняла свой диагноз молча, лежа в койке, постепенно угасая. Ей было всего 23 года, и у нее оставался годовалый ребенок. Элеонор Монро (имя было изменено) была благочестивой и мужественной женщиной. У нее были рыжие волосы, и она была довольно симпатичной, хотя от прежней красоты почти ничего не осталось, так как она была очень близка к смерти от туберкулеза. Она знала об этом, и уже смирилась, попросив лишь только об одном.
"Если я доживу до Рождества", - медленно проговорила она, - "то я хочу, чтобы вы мне пообещали отпустить меня домой".
Это меня обеспокоило. Я знал, что отпускать ее нельзя. В нижней доле ее правого легкого образовывалась туберкулезная полость, диаметром в дюйм. У нее была, как говорят доктора, открытая форма туберкулеза, и она, кашляя, могла распространять инфекцию. Но я пообещал и, честно говоря, думал, что она не доживет до Рождества. В тех обстоятельствах, это было самое простое, что можно было для нее сделать. И если бы я не дал обещание, то вряд ли бы я сейчас рассказывал вам эту историю.
Муж Элеонор уже имел эту болезнь, когда вернулся в Новую Шотландию (провинция Канады) после второй мировой войны. Болезнь протекала в мягкой форме, и он даже не знал о том, что болен. К тому времени, как у него обнаружили эту болезнь, он уже был женат. Элеонор заразилась этой болезнью, имея слабый иммунитет против нее. Болезнь стала развиваться так быстро и в таком труднодоступном месте, что это поставило в тупик каждого врача пытавшегося оказать ей помощь.
Туберкулезная полость в нижней доле легкого - это редкий случай. Когда ее положили в провинциальный стационар в Кенвилле, то сразу возникла проблема, как добраться до источника болезни. Если бы была поражена верхняя доля легкого, то можно было бы сделать операцию, которая называется торакопластика, т.е. вынуть несколько верхних ребер для сжатия доли и заполнения этого пространства оставшейся частью легкого. Но, к сожалению, такая операция неприменима для нижней доли легкого, поскольку пришлось бы удалять нижние ребра, которые необходимы для поддержки тела, и, возможно, не это не помогло бы сжать полость.
Исключив торакопластику, врачи попробовали сделать операцию, которая называется искусственный пневмоторакс. Т.е. с помощью шприцов вкачивается воздух для сжатия полости в легком под давлением. Несколько попыток было проделано, однако эта процедура не принесла успеха, поскольку предшествовавшие приступы плеврита прилепили легкое к грудной клетке, и таким образом воздух не мог нормально циркулировать.
Наконец, врачи решили провести редкую на то время хирургическую процедуру под названием пневмонектомия, т.е. удаление всего легкого, но отказались, поскольку она была слишком больна, чтобы перенести такую операцию, и ей постепенно становилось все хуже. Когда исчерпались все варианты, они вынуждены были признать ее случай безнадежным, и отослали ее обратно в больницу города Антигониш.
Мне тогда был 31 год. Когда ее привезли, я в больнице работал не долго. Я закончил медицинскую школу Далхузского Университета в 1942 году, затем поступил в ВВС Канады, а потом после войны закончил стажировку в качестве анестезиолога в Монреале. Будучи родом из города Сиднея (провинция Новая Шотландия) я устроился на работу в Больницу Св. Марты города Антигониш. Я должен был делать анестезию и оказывать медицинскую помощь студентам двух местных колледжей. Мне также нужно было присматривать за небольшим туберкулезным отделением больницы. Этот стационар был рассчитан примерно на 40 пациентов, большинство из которых были хроники с малой или без надежды на выздоровление. Таким образом, Элеонор Монро стала моей пациенткой в 1947 году.
Она весила 56 кг. Но, когда я ее впервые увидел, она весила около 40 кг. У нее была высокая температура, которая колебалась от 41 до 42. У нее был очень болезненный вид. Но она все-таки могла улыбаться. Я это никогда не смогу забыть. Всякий раз, когда ей оказывали малейшую любезность, она улыбалась.
Возможно, это ободрило меня. Не знаю. Но я тогда был убежден, что должен попытаться ей помочь.
Сначала я позвонил Д-ру Рабиновичу из Монреала, поскольку он был ведущим специалистом по применению новейшего на то время препарата стрептомицина. По предварительной информации в определенный обстоятельствах этот препарат помогал излечить туберкулез. Д-р Рабинович сказал, что это лекарство практически недоступно. Когда я описал ему ситуацию, он ответил, что в любом случае он бы не рекомендовал употреблять этот препарат. Затем я позвонил одному врачу из Нью-Йорка, который проводил операцию, называемую пневмоперитонит.
Пневмоперитонит состоит из введения инъекционных игл в брюшную полость для увеличения объема воздуха, чтобы поднять диафрагму. Если бы мы могли оказать давление на нижнюю долю легкого, то можно было бы надеяться, что туберкулезная полость закроется. Если бы нам удалось это сделать, то у организма был бы шанс закрыть и исцелить туберкулезную полость за счет срастания соединенных тканей легкого.
В больнице мы оценили риск и все-таки решили попробовать. Операция состоялась на следующий день после моего звонка. Мы накачали воздух в брюшную полость, но это чуть не лишило ее жизни. Было очевидно, что количества воздуха, которое она могла выдержать, не было достаточно. Все доктора в операционной согласились, что не стоит делать вторую попытку. Это был удар для нас всех.
Затем я объяснил ей, что медицина продвинулась, насколько это было возможно. Я подробно объяснил ей, почему ничего не получается и она меня поняла. Она слушала молча, достойно с необыкновенным смирением. Я сказал ей, что теперь приговор в руках ее Создателя, и он не обязательно совпадает с нашими желаниями, но является лучшим для нее в данных обстоятельствах. Она кивнула, а затем потребовала от меня то самое обещание.
Как ни странно, но она дожила до Рождества, хотя и была едва живой. Полость продолжала расти, ее состояние продолжало ухудшаться. Но она напомнила мне об обещании, и мне пришлось его сдержать. Я приказал ей не брать на руки ребенка, и надевать респираторную маску, если она будет говорить с кем-либо, кроме мужа. Ведь у него уже был иммунитет на эту болезнь. Она пообещала, и ее увезли на карете скорой помощи с улыбкой, которую невозможно забыть.
Затем, на следующий день ее привезли обратно в больницу Св. Марты. Она все больше стала ослабевать. Никто не мог смотреть равнодушно на то, как она борется с болезнью. Каждый день ее состояние понемногу ухудшалось, однако каждый день она боролась за жизнь. Это продолжалось, на наше удивление, в течении недель.
К концу февраля она весила не более 36 кг. Она не могла есть, и появлялись все новые осложнения. У нее был отвратительный вид, ее тошнило, она рвала, даже не имя пищи в желудке. Я был озадачен. Затем я позвал главного врача, и после обследования, тот был озадачен не менее чем я. Но в шутку он спросил меня, не кажется ли мне, что она беременна.
Я помню свое состояние в тот момент. Такое предположение было совершенно нелепым. Все мои познания в медицине приводили только к одному выводу - она была настолько слаба и больна, что едва ли была способна зачать. Ее тело просто было не приспособлено для этого. Но, на всякий случай, я провел тест на беременность, и к моему удивлению результат был положительный. Будучи на волоске от смерти, она несла в себе еще одну жизнь. Это было настолько невероятно, что и представить сложно, однако это было так.
Когда я сказал ей об этом, она улыбнулась и немного покраснела. По медицинским законам мы могли бы сделать аборт, поскольку зародыш угрожал жизни, которая и без того находилась в опасности. В то время туберкулез был причиной номер 1 для совершения аборта. Но мы этого не сделали. Пациентка и ее муж были против. Также и мы доктора больницы Св. Марты были против этого, не только по религиозным убеждениям, но потому что считали, что такую операцию она бы просто не вынесла. К тому же, это уже была не ранняя стадия беременности, и мы думали, что ее организм в любом случае отвергнет ребенка. Мы кормили ее внутривенно, и наблюдали, как она борется за две жизни в теле, в котором только лишь остатки силы воли или божественное вмешательство могли поддержать хотя бы одну жизнь.
Борьба продолжалась в течении недель, и у нас даже не возникало сомнений, что она умирает. Но она продолжала вынашивать ребенка. А затем начало происходить самое невероятное. К концу марта 1948 года меня удивило снижение температуры ее тела. Сначала мы начали наблюдать некоторые улучшения в ее состоянии, а затем состояние стало стабильно улучаться. Она стала есть и набирать вес. Флюорография показала, что рост туберкулезной полости прекратился. А потом еще одна флюорография показала, что диафрагма стала поднимать нижнюю долю пораженного легкого, освобождая пространство для ребенка, которого она вынашивала. Природа сделала то, что не удалось сделать нам с помощью пневмоперитонита - соединить разорванные ткани легкого вместе. Ребенок спас жизнь матери!
Ребенок действительно ее спас. К тому времени, как родился нормальный здоровый ребенок, туберкулезная полость была закрыта. Матери стало настолько легче, что через несколько месяцев мы ее выписали из больницы. Ее улыбка сияла, как никогда.
Мне до сих пор еще трудно в это поверить, и никогда не слышал ничего подобного. Я никогда не обсуждал этот случай с этой молодой женщиной, даже, когда она приходила на медосмотры, которые подтвердили полное выздоровление. И до сих пор я ни разу не рассказывал широкой аудитории об этом случае. Ребенок не уничтожил свою мать. Он спас ей жизнь. Называйте это волей Божьей, называйте это человеческой любовью, называйте это мистикой материнства, мужеством матери, которая боролась за свое выживание, зная, что борется не только за себя, называйте это, как угодно, но все это было. Не важно, повторится такое или нет. Наверное, нет, потому что уже появились медикаменты, с помощью которых можно вылечить такую форму туберкулеза, как у нее, но дело не в этом. Это произошло, это было, и я уверен, что поскольку существует в природе сила, мудрость, справедливость, тайна, превосходящая человеческое понимание, то человек должен признать и принять ее. Если бы мне нужны были доказательства, то эта женщина меня бы вполне убедила. Я до сих пор удивляюсь, как она выжила, и какая непостижимая сила за всем этим стоит. И я вспоминаю с удовольствием те рождественские открытки, которые она слала мне в течении многих лет. Это были обычные открытки, с обычными поздравлениями от ее имени. Но для меня они всегда были памятниками рождественского чуда.
Предложили бы вы сделать аборт в следующих ситуациях?
(1) Проповедник и жена живут очень, очень бедно. У них уже есть 14 детей. И вдруг жена обнаруживает, что беременна 15 ребенком. Семья живет в жуткой нищете. Принимая во внимание их нищету и перенаселенность мира, предложили бы вы ей сделать аборт?
(2) Отец болен хроническим насморком, а у матери туберкулез. У них четверо детей. Первый из которых, слепой, второй умер, третий глухой, а у четвертого туберкулез. Жена обнаруживает, что снова беременна. Предложили бы вы ей сделать аборт в данной экстремальной ситуации?
(3) Белый мужчина изнасиловал 13-летнюю чернокожую девушку, которая после этого забеременела. Предложили бы вы ей сделать аборт на месте ее родителей?
(4) Девушка подросток беременна. Она не замужем. Ее жених не отец ребенка, и он этим очень недоволен. Предложили бы вы ей сделать аборт?
В первом случае вы бы убили Джона Весли, одного из величайших евангелистов 19-го столетия.
Во втором случае вы бы убили Бетховена.
В третьем случае вы бы убили Этель Уотерс, великую чернокожую евангелистскую певицу.
Если ваш ответ будет "да" в четвертом случае, то вы бы подписали смертный приговор Иисусу Христу!!
На главную страницу сервера Возвратиться к оглавлению